— У меня же свой паек.

— Свой карман не тянет, — проворчал ординарец. — Ты командир, работаешь не только ногами, но и головой. Значит, и есть должен больше. И мне, старому, облегчение. А то, как мы с Андреем ни следили, Кузьмич все равно так расстарался, что, наверное, половину НЗ роты нам в вещмешки запихнул.

— Ох, и хитрый ты, Степаныч, — добродушно усмехнулся Корнеев. — Так и норовишь на чужом горбу выехать.

— Так ведь на чужом-то завсегда сподручнее было. Учись, пока я жив, тьфу-тьфу-тьфу…

— Тьфу… — эхом повторил за ним майор.

— Вы что, суеверны, товарищ майор? — возмутилась Гордеева. — Пожилому человеку я не удивляюсь, но вы же коммунист! А потакаете разному мракобесию, пережиткам царского режима. Поповским выдумкам, которые не что иное, как опиум для народа.

— Совершенно с тобой согласен, — серьезно кивнул Корнеев, украдкой подмигивая Степанычу. — Абсолютная отсталость и полуда на глазах прогрессивного человечества. Но если старательно отделить зерна от плевел, то среди примет можно обнаружить и крупицы практичной народной мудрости.

— К примеру? — ехидно поинтересовалась девушка, почувствовав себя в привычной обстановке.

В школе комсорг старших классов Ольга Гордеева охотно принимала участие во всех диспутах, начиная от «Есть ли жизнь на Марсе?» до «Что было раньше — курица или яйцо?» и прославилась умением ловко загонять в тупик своими едкими вопросами любого оппонента. Даже из учительского состава.

Корнеев взглянул на оживленно раскрасневшееся личико девушки, которая в предчувствии увлекательного спора совершенно позабыла о том, что находится во вражеском тылу, и решил ей подыграть.

— Легко… Вы же, милая Оленька, не станете оспаривать… — Корнеев сделал таинственное лицо и продолжил почти шепотом: — Что очень плохая примета: переходить улицу на красный свет?

— А еще хуже, — сделал зловещее лицо Малышев, присаживаясь рядом с командиром, — засовывать в розетку оголенные металлические предметы… — но не выдержал и рассмеялся. — По непроверенным мной лично, но упорно распространяемым несознательными монтерами слухам, очевидно с целью запугать гражданское население грядущей всесоюзной электрификацией, — может ударить током.

— Да ну вас, товарищи офицеры, — обиженно надулась девушка. — Я же серьезно…

— А если серьезно, — произнес Корнеев, придавая голосу командные нотки и прекращая смех, — приказываю всем отдыхать. Семеняк, Пивоваренко, через час смените дозорных.

— Есть, есть…

— Хохлов? Вы как?

— Не скажу, что это самый спокойный день в моей жизни, но вы не беспокойтесь… — военврач смотрелся среди разведчиков, как белая ворона в стае. Стараниями старшины Телегина он полностью преобразился. И выглядел как самый настоящий сельский интеллигент. Причем именно военного розлива. — Я только с виду такой нелепый, а чтоб оперировать пару суток кряду, тоже выносливость нужна.

— Это хорошо… — Корнеев машинально зарыл в землю пустую банку, прижал каблуком образовавшийся холмик и разровнял грунт, а потом разложил на коленях карту. — Андрей, гляди сюда. Склад стратегического сырья, который приказано разыскать нашей группе, находится где-то в этом квадрате. Считаю, что для его размещения и маскировки немцы могли использовать одно из трех строений, стоящих отдельно от поселка городского типа. На кодированной карте обозначенного литерой «Д». Вот они — католический монастырь, свечной заводик и сторожевая башня. Ближайший объект расположен в двадцати трех километрах отсюда.

— Почему именно там? Откуда такое предположение?

— Воздушная разведка и аэрофотосъемка показали, что к сторожевой башне немцами проложена и содержится в отличном состоянии асфальтовая дорога. К католическому монастырю через лесной массив зачем-то подведена узкоколейка, соединяющая духовную обитель с узловой станцией, расположенной в пятнадцати километрах на север. А деревянная пристань, у свечного заводика, была совсем недавно расширена и усилена. На снимках отчетливо видны дополнительно установленные мощные металлические конструкции. Речка здесь хоть и не слишком широкая, но достаточно глубокая для прохода небольших барж. Впрочем, все эти работы могли производиться по иным причинам, когда считались глубоким тылом, но других мест, обеспеченных возможностью быстрой переброски грузов, я не наблюдаю…

— Получается классическое уравнение с тремя неизвестными?

— Увы, все гораздо сложнее, — накрыл карту ладонью Корнеев. — Ждут нас здесь, Андрей, понимаешь?

— Понимаю, командир, — кивнул тот. — Но особого повода для чрезмерного треволнения не вижу. Ждут или нет — разница несущественная. Фрицы нам всегда не рады и обязательно пытаются поймать или уничтожить.

— Отличие в том, Андрей, что обычно враг не знает ни места, ни времени нашего появления в своем тылу. И так как охрана физически не может находиться везде и в боевой готовности, мы имеем шанс нащупать слабое место в их защите. Внезапность — главное преимущество диверсанта-разведчика.