— Маленький, как птичка, — пояснил Хэрри. — А «скоро» это сегодня или завтра?

— Как какая птичка? — заинтересовалась Анжела. — Воробей или страус?

— Как дрозд.

— Не бывает таких людей!

— А вот и бывают!

— Опять ты споришь!

— Не спорю. Просто он мне нравится, он — другой.

— Как это — «другой»?

— У него ботинки другие.

— Другие, чем у тебя?

— Другие, чем у него. Один тяжёлый, чёрный, а другой парусиновый, белый.

— Никак не найду, — сказала Анжела. — Слишком мелкий шрифт.

Я вздохнула:

— Неужели ещё неделю ждать объявления?

Анжела продолжала водить пальцем по строчкам.

— Если мы не найдём человека и одуванчики процветут ещё неделю, господин Плотник станет на неделю сердитей.

— Но человек-то пришёл, — произнёс Хэрри. — Говорят вам — пришёл.

Я отложила послание соседа.

— Зачем он пришёл, Хэрри?

— Сад полоть!

Мгновение спустя я уже сбегала с крыльца. Хэрри не отставал.

Тот, кто пришёл, оказался всё-таки больше дрозда, но не намного. Из-под копны рыжих волос на меня глядели небесной голубизны глаза. На левой ноге незнакомца красовалась перепачканная парусиновая туфля с рваным, много раз завязанным на узел шнурком. На правой чернел изрядно потрескавшийся башмак, владельцу он был явно велик. Мой взгляд снова скользнул к лицу с пронзительно голубыми глазами: изысканный или, быть может, вовсе отсутствующий костюм маленького человечка я рассматривать не отважилась. На лице его сияла беззубая, но удивительно добрая улыбка.

— Мой мальчик сказал… вы насчёт сада? — нерешительно спросила я.

— Верно, саду-то вашему присмотр нужен. — Он сказал это решительно и бесповоротно.

— Значит, вы прочли моё объявление?

— Я через забор заглянул.

— Гм… А инструмент какой-нибудь у вас есть?

Он отрицательно покачал головой.

— Но вы… умеете садовничав:

— Дело я знаю. В лесу родился.

— В самой чаще? — не вытерпел Хэрри.

— Вроде того.

— Как вас зовут? — спросила я.

Этот вопрос он пропустил мимо ушей. А я мучительно обдумывала следующий: ведь когда нанимаешь садовника, нужны рекомендательные письма. Хэрри, однако, уже доверчиво уцепился за руку рыжего человечка.

— Я буду звать вас господин Ноготок. Знаете, цветок такой есть, вы с ним очень похожи, — сказал он. — Пойдёмте, покажу, где сарай, там у нас и лопата, и грабли, всё есть.

— Хэрри, погоди-ка!

Как этот маленький, тщедушный господин Ноготок справится с моим садом — нет, не садом, а джунглями, страшной, заросшей бурьяном чащей? И вообще, мы же ни о чём не договорились… Но Хэрри и рыжий человечек даже не оглянулись. Я беспомощно смотрела им вслед. Они были почти одного роста. Хэрри восемь, он для своих лет высок, а господин Ноготок для своих явно мал. Но сколько ему? Тридцать? Пятьдесят? Нечего и гадать, всё равно без толку.

Тут вышла Анжела со сложенной газетой.

— Я нашла, мамочка, есть объявление. Ой, кто это с Хэрри?

— Господин Ноготок.

— Он будет полоть сад?

— По крайней мере, он за это взялся.

Анжела с сомнением оглядела сутулую, узкоплечую спину.

— А справится?

— Не знаю. Пойдём посмотрим.

Мы двинулись по еле заметной тропке в самую гущу. Ровно год рука человеческая не касалась здесь ни травинки, ни листика.

Хэрри оживлённо объяснял:

— Это клумба с розами… то есть здесь была клумба в том году, пока мы не уехали за границу. А это — у клумбы каёмочка такая, здесь люпины росли. Только знаете, в омлет их нельзя класть. Я как-то сорвал для Эмилии, вместо петрушки, а она сказала, будто я всех отравить вздумал. А тут прежде горка была, каменный садик. По-моему, каменная роза больше на лютик похожа, правда? А здесь моя собственная делянка, вот тут начинается и туда тянется на двадцать два с половиной дюйма, я сам мерил, рулеткой.

— Ясно, — проговорил господин Ноготок, приподнимая целый занавес из мокричника. Цепкий сорняк переплёлся накрепко — его теперь только рубить. Я почувствовала, что подошло время для самого главного вопроса.

— Вас всё это не пугает? — спросила я.

Он беззубо улыбнулся.

— Вы полагаете, что справитесь?

— Да уж конечно.

— Приходите каждый день, — поспешно сказал Хэрри.

— Два раза в неделю хватит, — отозвался господин Ноготок.