Во всём Раю был всего один сад, куда Принцы никогда не заходили, и один домик, а вернее, хижина, в которой они так и не обнаружили дверцы. Сад был сдмым красивым из всех, а хижина — самой странной. Принцы частенько прижимались носами к калитке, ведущей в сад, или к запылённому окошку в хижине, чтобы увидеть, что там внутри, но видели лишь море цветов, доходящих До самой ограды, да паутину на стекле.

Однажды Теодор сидел возле своего домика и строгал кораблик, чтобы пустить его по реке. Вдруг слышит: за кустами кто-то смеётся: «Хи-хи-хи! Хо-хо-хо!» Он поднял глаза и увидел странную старушонку с блестящими глазками и острым носом — раньше он её никогда не встречал.

— Над чем ты смеёшься? — спросил Теодор.

— Над тобой, — отвечала старушонка с блестящими глазками.

— Почему? — удивился Теодор.

— Потому что кончик носа у тебя чёрный, как уголёк.

— И у тебя был бы чёрный, если б ты прижималась к грязному стеклу.

— И не подумала бы! Разве что имела бы на то серьёзную причину!

— У меня она была, — сказал Теодор.

— Какая же, скажи на милость?

— Мне хотелось узнать, кто там живёт.

— И кто же?

— Я не видел — и потому не знаю.

— Какая жалость! Ах, какая жалость! — воскликнула странная старушонка.

— Да? — 'спросил Теодор.

— Будь я на твоём месте, — продолжала старушонка, — я бы ни за что не успокоилась, пока не узнала!

Теодор поглядел на неё — ему и впрямь стало жаль, что он не знает, кто живет в хижине. Впервые в жизни сердце у него сжалось.

— Может, ты мне скажешь, кто там живёт?

— Только не я, Теодор.

— Как! Ты знаешь моё имя?

— Конечно, знаю. Ведь ты Теодор — как же мне его не знать. А я Кларинетт.

Теодор вгляделся и тут же понял, что, конечно, это Кларинетт.

— Нет, правда, Кларинетт, почему ты мне не скажешь?

— Про Рай я ничего не могу тебе рассказать, потому что я здесь чужая. Ведь я живу в самом большом Городе на свете, знаю всё-всё-всё про весь мир! Ах, как хорошо знать, во что верить, а во что не верить!

— Во Что же ты веришь, Кларинетт?

— В прекрасную одежду, во-первых, — отвечала Кларинетт. — Глянь-ка!

И она вскочила на скамейку, стоившую на дороге, чтобы Теодор разглядел роскошное кружевное платье и богатый меховой плащ, ниспадавший с её плеч. Она выставила кончик расшитой туфельки на высоком каблуке и взмахнула ножкой.

— Хи-хи-хи! — захихикала Кларинетт. — Вот как мы одеваемся в Городе, где все знают вещам цену. А в Раю-то — хи-хи-хи! — вы бродите в деревянных башмаках и в окошко ничего не можете рассмотреть!

С этими словами она соскочила со скамейки и, стуча каблуками, со смехом заспешила прочь.

В тот вечер Теодор пришёл к ундину босиком. Три маленьких Принца уселись вокруг стола со своими ложками и плошками и стали ждать, что будет на ужин. Только Ивонна собралась подбросить вверх хрустальный шарик, как Теодор спросил:

— Ивонна, кто живёт в хижине?

Ивонна сжала в кулачке шарик и сказала:

— Зачем ты задаёшь вопросы, маленький Принц?

— Я только хотел узнать, — отвечал Теодор.

— Ну, и хоти себе на здоровье!

— Я голоден, Ивонна! — закричал Криспин и застучал плошкой по столу.

— Минутку! — воскликнула Ивонна и опять приготовилась подбросить шарик.

Но Теодор снова спросил:

— Так кто ж там живёт?

И снова Ивонна остановилась.

— Ты хочешь покинуть Рай, маленький Принц? — спросила она.

— Нет, конечно, не хочу.

— Тогда ни о чём не Испрашивай.

— Я только хочу знать, — не отступался Теодор.

— Увы! — вздохнула Ивонна.

— Где мой ужин, Ивонна? — закричал Феликс и заколотил плошкой по столу.

—, Сию минуту! — ответила Ивонна, подбрасывая шарик.

— Ужин! — крикнула она и хлопнула в ладоши.

Но в этот миг Теодор завопил во весь голос:

— Кто живёт в хижине?

Ивонна вздрогнула — хрустальный шарик упал к её ногам и вдребезги разбился. И вместо ароматных плодов, которые черпала ложка из горшка, оттуда вылетел один-единственный персик и плюхнулся в плошку Теодора — тот от удивления только рот раскрыл. Бл<естящая слеза скатилась у Ивонны по правой щеке, и она промолвила: