– Интересно, если в смерти Бучумова виновата эта Нонна Николаева, то зачем ей убивать Найденова? – недоуменно заметил Петя.

– А черт его разберет, – в сердцах проговорил Павел. – Никогда не знаешь, что у этих женщин на уме.

– Возможно, желание отвести внимание следствия от убийства Бучумова, – предположил Сомов. – Если это сделала она. Еще недавно у нас были другие подозреваемые. Но ведь мы говорили, что это мог сделать человек, который хорошо знал театр.

– Допустим, она выпытала у своего любовника нужные сведения, – констатировал Петя, – а потом проникла в театр и в одном случае совершила подмену кинжала, а в другом – убила сама.

– Почему же в другом она опять не подменила оружие? – спросил Леонид.

– Возможно, уже боялась, что за реквизитом будут следить, – заметил Прохоров. – И Иванычу действительно поручили за ним следить. Реквизит находился у него перед глазами.

– Можно принять за версию, – кивнул Павел.

– С учетом, что на данный момент у вас нет никакой другой, – процедила Катя.

– Нет, – признался Киселев, – а посему ты, Катерина, завтра побеседуешь с этой Нонной, если нас постигнет неудача, а вы, ребятки, – обратился он к Пете и Леониду, – отправитесь по кузницам и попытаетесь что-нибудь нарыть там. А насчет всего остального… Как говорится, будет день – будет пища.

Катя и Костя приехали домой, когда Полина уже спала. Катина мама, увидев супругов, улыбнулась:

– А говорили, придете раньше. Опять убийство?

Она чувствовала настроение своей дочери и зятя и всегда делала правильные выводы.

– Да, мама, опять, в том же театре.

Женщина приподняла брови:

– Неужели? А на этот раз кого? Бучумова я знала, хотя не скажу, чтобы он мне сильно нравился. В его образах никогда не было глубины. Что ни говори, а до Лавровского он не дотянул. Недаром того снимали в кино.

– На этот раз убили рабочего сцены, – откликнулась Катя. – Ты его, естественно, не знаешь.

Мать выпучила глаза:

– Вот тебе раз. А его за что?

– Мы еще не выяснили, за что убили Романа, – сказал Костя.

– Я думала, из зависти, – вздохнула теща. – Такой молодой – и уже звезда. Конечно, он бы переплюнул Лавровского, хотя ему до него далеко. Но с его гонором он обязательно бы снялся в каком-нибудь сериале. Это уж точно.

– Возможно. – Зорина подумала о том, что Роман уже нигде не снимется. – Как вела себя наша девочка?

– Отлично, – улыбнулась женщина. – Ну, я побежала, мои дорогие, – она чмокнула их по очереди.

– Спасибо, – поблагодарила дочь. – Если что – я попрошу тебя…

– О чем речь, – отозвалась мама.

Когда за ней захлопнулась дверь, Костя прислонился к стене:

– Я знаю, на кухне много еды, но есть не хочу, – проговорил он. – Приму ванну – и спать. Я чертовски устал.

– Понимаю тебя и присоединяюсь, – кивнула журналистка. – К тому же у Павла мы выпили не один литр чая с печеньем. Я тоже не проглотила бы ни кусочка, – она надела тапочки и прошла на кухню. И мама, и свекровь никогда не уходили, не приготовив им еды. Причем обе были отличными кулинарками. Сегодня на плите в кастрюле дымились голубцы, в глубокой тарелке на столе лежал салат.

– Костя, мама угодила прежде всего тебе, – рассмеялась Катя, однако супруг не ответил. Он уже погрузился в горячую ванну и боролся со сном.

– Ты там не спи, – постучала в дверь Зорина.

– Уже выхожу, – отозвался Скворцов. – Сейчас вымою ванну и наполню для тебя.

– Спасибо.

Когда журналистка сама погрузилась в воду и по ее телу разлилось приятное тепло, она почувствовала, как слипаются веки.

– Ни в коем случае, – взбодрила она себя. – Релаксация отменяется. Костик хочет спать, но, зная, что я в ванне, ни за что не позволит себе этого. Он будет бояться, что я тоже засну и захлебнусь.

Огромным усилием воли она заставила себя взять мочалку и потерла усталое тело, потом приняла душ, вылезла из воды, помыла ванну и, накинув халат, прошла в комнату дочери. Муж действительно не спал, склонившись над спящей девочкой.

– Какая же она у нас красавица! – восхищенно сказал он.

Зорина улыбнулась:

– Ты произносишь это по несколько раз в день.

– Я готов повторять каждую минуту, – он наклонился и поцеловал дочку в лоб. – Как я люблю вас, мои милые девочки, если бы вы знали.

Журналистка обняла мужа:

– Мы знаем это, наш дорогой папочка.

Когда Костя пришел в отдел, Павел уже ждал его с листком в руках, и Скворцов понял: Киселев уже собрал необходимую информацию на Нонну Николаеву, к которой они собирались наведаться утром.

– Хочешь, угадаю, что ты читаешь? – спросил он, вешая куртку.

Приятель улыбнулся:

– Не нужно. Ты на моем месте читал бы то же самое. В общем, брат, ничего интересного. Даже слишком банально. Такое встречается сплошь и рядом, и мы слышим об этом по телевизору, – он вздохнул. – В общем, дамочка ушлая, окончила тот же вуз, что и моя Настена, факультет романо-германской филологии. Преподавать не захотела, хотя в школе ей все же пришлось поработать. Затем она устроилась в туристическую фирму переводчиком. Первый брак со студентом еще в университете распался быстро. Детей в этом браке не было. Дамочка довольно долго находилась в поиске, выжидала, и ей повезло. Однажды ее пригласили поработать переводчиком на переговорах, которые вел президент строительного холдинга Николаев, и она блестяще справилась или взяла еще чем-нибудь. Короче, сперва он предложил ей перейти в его компанию, а потом – руку и сердце. Они женаты уже пять лет, их брак называют счастливым. Николаев до нее тоже был женат, и тоже неудачно. Как и у Нонны, наследников у него не имеется. В настоящее время нашей даме пятьдесят, а ему на десять лет больше.