— Ну, с этим все более или менее понятно, — констатировал Лис. — Картина маслом по сыру. Юдифь с головой олигофрена. Затаив дыхание, жду вечера, когда вся эта шобла тайком проберется в лагерь Тамерлана и со всех ног начнет охмурять его танцами живота. То-то они пенсионера укатают! Без всякого меча обойтись можно.

— Скорее всего и придется обходиться без меча. Если Али, сын Аллаэддина, рассказал правду, а врать ему резона не было, то меч, вероятно, окажется бессилен. Если помнишь, во время инструктажа в Институте лорд Джордж рассказывал, что на Тимура устраивалось множество покушений, и все безуспешно.

— Да, что-то такое было.

— А стало быть, надо отправляться, так сказать, к первоисточнику, к башням земли Ад.

— Мгм, к первоколодцу. А шо мы там будем делать? Оно ж не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь.

— Уже, как ты говоришь, вылетело. И поймать надо. Потому как если предположения верны, то всех собранных нами воинств, всех демаршей Витовта и Мануила, царствие ему небесное, недостаточно, чтобы справиться с Тамерланом.

— Ну вот. А счастье было так близко, так возможно. Капитан, скажи хоть прикидочно, шо мы там у этих башен делать-то будем? Я так понимаю, брать их штурмом или рыть подкопы занятие глубоко безыдейное.

— Ума не приложу, — честно сознался Камдил. — Никогда прежде ни с чем подобным не сталкивался.

— Аналогично. И шо теперь?

— Спросим у Хасана. Он все же на дервиша учился. Опять же есть шанс, что Мелюзина что-нибудь толковое подскажет.

— Хорошо бы, если так. — Вальдар кивнул и активизировал связь.

— Джокер-1 вызывает Дервиша.

— Я Дервиш, слышу тебя, Джокер.

— Как обстановка?

— Штатно. Благо, тайники загодя оборудовал.

— Есть известия о Тамерлане?

— Да, он собирается выступать в течение ближайших трех дней. А пока плюется ядовитой слюной и требует достать меня хоть из-под земли.

— Агентура подсуетилась?

— Конечно.

— Убежище у тебя сейчас надежное?

— В полной безопасности лишь тот, кто уже умер. По обычным меркам надежное, однако меня очень смущает перстень на указательном пальце левой руки Тамерлана, поскольку знаем мы о возможностях этого ювелирного чуда крайне мало.

— Увы, увы. Что ты думаешь при этом раскладе предпринять?

— Выбор невелик. Либо отсиживаться и ждать, пока ищейки Хромца придут за мной, либо присоединиться к собственным гонителям и попытаться выведать у знающих людей, что можно противопоставить неприятному сюрпризу с шахиншахом джиннов.

— У тебя есть эти знающие люди?

— Возможно, да, а возможно, нет. Стоит попробовать.

— Монсеньор Вольтарэ! — К Камдилу подбежал его славный оруженосец, снискавший в ночной схватке на борту «Святого Климента» лавры отменного храбреца. Глубокая царапина на его щеке, оставленная вражеским клинком, еще кровила, но Кристофер не замечал этого.

— Его высочество принц Стефан и маршал Ян зовут вас на военный совет. Синьор Джиакомо и пан Михал уже там. Все ожидают только вас с Рейнаром.

— Да, мы уже идем.

— Монсеньор, — смущенно продолжил де Буасьер, — могу ли я просить вас о милости?

— Твоя храбрость сегодняшней ночью в любом случае заслуживает награды. Проси.

— Сегодня непременно будет решено отправить гонца в Италию с реляцией о великой победе.

— Несомненно, мальчик мой.

— Я был бы весьма польщен, если бы меня включили в свиту посланника, или вовсе назначили гонцом. Клянусь золотыми шпорами всех моих предков, я буду скор, как только может быть скор человек, даже еще быстрее.

— В этом я не сомневаюсь, — улыбнулся Камдил.

На лице юноши появилось выражение с трудом сдерживаемой радости:

— Так я могу надеяться?

Камдил со вздохом покачал головой:

— Анна?

— Она сказала, что будет ждать меня с победой, и велела беречь себя.

— Ну, то, что ты себя берег, мы знаем, — хмыкнул Камдил, указывая на окровавленную щеку юноши. — Мальчик мой, пойми меня правильно, вероятно, при других обстоятельствах ты и она были бы прекрасной парой. Однако же…

— Я знаю, монсеньор. Она принцесса, а я — младший сын барона. Но я люблю ее, — Кристоф замялся, — и она меня.

— Вот даже как. Очень занятно. Хорошо. Иди. Собирайся. Ты поедешь с сообщением. В конце концов, кто я такой, чтобы советовать тебе в делах сердечных. Будь счастлив, пока есть возможность быть счастливым.

— Ваши слова — закон для меня, — поклонился оруженосец.

— Ступай, ступай. После окончания военного совета ты отправляешься в путь. Кроме победной реляции у тебя будет письмо для твоего сюзерена. И помни, прекрасные глаза Анны Венгерской не должны лишить тебя ума настолько, чтобы ты перестал осознавать: без рыцарской конницы Жана Бесстрашного в решающей битве нам не победить.