Он не показывал, что пришёл в себя, надеясь как-то сориентироваться, когда самолёт совершит посадку. Но похитители были опытны…

В очередной раз подойдя проверить «самочувствие» пленника, когда, как почувствовал Антон, началось плавное снижение самолёта, проверяющий ударил Антона ногой в лоб. От боли тот вскрикнул. Похититель врезал ему кулаком в скулу, думая, что окончательно вырубил Камнева, потом закатал ему рукав рубахи, и Антон почувствовал, что ему делают укол. Он успел подумать, что выводить из самолёта его будут открыто – как пьяного, значит, посадка осуществится там, где бандиты чувствовали себя неуверенно. Будь по-другому, ему бы просто надели на голову мешок и погнали пинками к машине.

Что с ним теперь будет? Убьют? Вероятно. Скольких генералов, полковников и майоров выкрали подобным образом, и их не нашли никогда. Только единицы, которым повезло, были выкуплены, и то благодаря политической конъюнктуре. Антона никто выкупать не станет – должность у него маленькая, незначительная, если только случайно наткнутся на него разведчики спецназа, тогда могут освободить… Где же он? Если на Северном Кавказе, есть шанс выбраться, а если в другом месте…

Антон пошевелился. Забытьё не приходило, мешала спать боль от наручников. По ногам торопливо пробежала многоножка. Антон замер. Тварь могла укусить.

В тишине было слышно, как многоножка семенила своими тоненькими конечностями по пыльному полу. Такие крупные многоножки на Кавказе не водились. А где? В каком регионе России? Или следовало брать шире – республики бывшего СССР, так называемое СНГ? Ага, таджики украли или туркмены! Нужен он им, как собаке палка! Антон никогда не проводил никаких операций в республиках Средней Азии… Наоборот, у него там все друзья и приятели! Биологию надо было учить как следует и географию. Сейчас бы смог определить…

Сознание поплыло – от плохого воздуха, жары и голода начались галлюцинации.

В тот день он особенно изнурял себя на тренировке в зале бодибилдинга, а после совсем доконал себя в бассейне, наматывая сотни метров на водной дорожке. Тело стало вялым от усталости, появилась невесомость, словно вышел из парной. Вечер он собирался провести дома, у телевизора, в обществе любимой бабули, слушая её милую болтовню, неторопливо потягивая пиво и хрустя сухариками. Все вечера он проводил так, наслаждаясь обществом единственного живого родного существа.

Не сбылось…

Он вышел из помещения бассейна на улицу. Северный, обжигающий холодом ветер дул в лицо. Остановка трамвая была за домом. У красного жигулёнка-«единички» с открытым капотом копались мужчины. Он пошел мимо и… провалился в темноту – удар в затылок опрокинул Антона на мокрый после недавнего дождя асфальт…

Антон пошевелился, приходя в себя… Где он?.. Да, да, в неволе… Не помогла суперподготовка. Сколько на Кавказе пробыл, обе войны, от начала до конца, по горам, по подвалам, по разгромленным многоэтажкам, сколько задержаний было и рукопашных поединков с матёрыми моджахедами, а тут, когда настал мирный период, попался… С другой стороны, глупо и в отпуске всего опасаться, он ведь не в зоне войны отдыхал, а в Питере, Северной столице, как-никак…

Звук отодвигаемого засова на двери показался раскатом грома. Дверь отворилась. Антон повернул лицо на звук – обдало наружным зноем, но дневного яркого света не было. Значит, это был какой-то глухой подвал. Нет, не похоже… Была ночь.

Вспыхнул яркий огонёк – засветили зажигалкой. Глаза быстро привыкли к свету, и Антон увидел лицо того, по чьему приказу его выкрали и заковали в стальные браслеты. Антон вздрогнул, узнав его.

– Шакал, – вымолвил полным ненависти голосом.

– Вот и свиделись…

Данилов велел вызнать о подозрительном арабе всё, что только возможно. Он не мог забыть рассказ Арата об экзотическом африканском аттракционе. По приказу Данилова убивали людей, убивали много-много раз и разными способами, но стравливание диким хищникам – об этом он слышал впервые.

Араб жил тихо. У него была охрана – когда араб гулял, охранники шли рядом с ним гомонящей толпой. Уже это говорило о том, что вся кодла с вожаком во главе не имела к арабам никакого отношения. Так вели себя итальянцы и кавказцы, но никак не арабы.

Полученная информация гласила: Шамиль Арат, официально Шам-эль-Арат, палестинский бизнесмен, национальность неизвестна (предположительно славянин, что, впрочем, спорно), бывший полевой командир отряда сепаратистов во время двух чеченских войн, позже совершавший проплаченные экстремистские рейды по своей воле, одно время жил в Палестине, откуда выехал в Египет вместе с многочисленной интернациональной свитой телохранителей. Богат. Вдовец.

Данилов крутил в холёных пальцах золотую перьевую ручку и смотрел, как играл гранями бриллиант в его перстне на мизинце. Арат бандит. Всё правильно. Арат – это псевдоним. Всем в России известно, что арат – это пастух в Центральной Азии. И он взял себе этот псевдоним. Почему? Тоже отождествлял себя с пастухом? Но пастухи овец бездумно не режут… А… Он пастушеский пёс… Нет! Какой сильный человек может отождествить себя с собакой! Это невозможно. Собаки – рабы. Добрые, милые, любимые… РАБЫ… А он не раб. Он ВОЛК! Почему «волк»? А это он подхватил ещё с двух «чеченских» зачисток. Объявил себя ВОЛКОМ… А кто любит волков? Никто. Волки – ужасные бандиты, которые ведут себя в природе с беспредельной жестокостью и варварством, презирая все звериные, а тем более человеческие законы. Жестокий бандит.