Шамиль отмахнулся:

– С детства финики терпеть не могу. Махид, не уходи. Хочу тебе кое-что поручить. Присядь.

Махид с готовностью присел на край дивана, зачем-то посмотрел на часы, словно куда-то очень торопился, а Шамиль, человек, благодаря которому этот молодой нахал сытно ел, сладко пил и умудрялся иметь карманные деньги в валюте, этот человек отвлекал его от чего-то очень важного. Снова у Шамиля дёрнулась злость, но он только улыбнулся. Стоило ему покинуть пределы России и объявить, что воевать они больше не будут, и его архары враз обнаглели, начисто забыв о дисциплине и почитании командира. В это мгновение пришло осознание – только на земле Кавказа он был богом и беспрекословным авторитетом для своих «волчат» – ушёл с их родной земли, и ушла сила.

– Прямо как в сказке, – с сарказмом сказал вслух Шамиль, отвечая на свои мысли.

– Не понял, босс, – напрягся Махид, стараясь вникнуть в услышанное.

– Дела у нас, как в сказке, говорю. Чем дальше – тем страшнее. У меня есть для тебя негласное поручение, Махид. Его надо выполнить так, чтобы ни одна живая душа не догадалась. Мы далеко от родины, и наш путь лежит ещё дальше. Надо быть уверенным в каждом. Если заведётся предатель, нам несдобровать, поэтому я принял решение организовать службу внутренней безопасности. Ты будешь её начальником. Пока ты будешь заниматься этим один. И первое твоё задание – проверь Арсана.

– Арсана? – ошалел Махид.

– Да, Арсана. Начнём с головы, как говорится. Арсан второй человек в нашей организации. Так вот, не думай о нём как о человеке, который не может предать… Понял меня?

Махид какое-то время соображал, потом кивнул:

– Я всё понял, босс.

– Тогда иди принимайся задело и… Махид, принеси финики.

– Вы сказали, что не любите их с детства.

– Я съем их через силу. Быть в Египте и не попробовать свежих фиников – это преступление. А я теперь законопослушный бизнесмен.

Махид засмеялся шутке Шамиля.

Оставшись один, Шамиль нервно встал, подошёл к окну, отдёрнул штору – на улице нещадно палило солнце. Его номер располагался на предпоследнем этаже отеля, и был виден пляж. В это время года отдыхающих было немного, в основном немецкие пенсионеры и туристы из России, приехавшие по путёвкам, купленным по сниженным ценам, так как в стране лишь недавно стихли беспорядки. Под яркими зонтами и на лежаках располагались группки купальщиков. Толстые и старые – немцы, молодые девки с пузатыми кавказцами и мускулистыми молодыми мужиками – россияне.

Шамиль смотрел на пляж и лихорадочно соображал – у него, помимо Камнева, было ещё несколько проблем, требующих быстрого решения. Камнева, пожалуй, можно отбросить – он не проблема, он уже труп – живой труп, и его можно оставить на «закуску». Главное – устранить опасность развала своей организации и «поиметь» спесивых причерноморских мафиозников. Когда он устранит Арсана, расправится с новороссийцами (предварительно сняв с них деньги), тогда он осядет в Бельгии. Там сложилась сильная диаспора из «непримиримых кавказских сепаратистов», многие из них имеют официальные должности в Совете Европы как борцы за независимость республик Северного Кавказа, там его примут с распростёртыми объятиями. Шамиль сможет ходить на заседания, обвинять россиян в зверствах и геноциде горских народов, а его люди в это время будут «шерстить» российских туристов в Германии, приехавших за подержанными машинами, «держать» русских проституток в Венгрии и на севере Франции, делать «крышу» торговцам наркотиками в Голландии, Дании и Люксембурге. Со временем Шамиль станет очень богатым и достаточно респектабельным бизнесменом. Он примет лютеранскую веру, превратившись из Шамиля Аратского в Александра Араса, и женится на какой-нибудь датской киноактрисе или норвежской княжне. Детей он назовёт Патрик и Софи. У него будут внуки – уже истинные европейцы.

Шамиль зло задёрнул шторы. Вошёл Махид, поставив на столик хрустальную чашу с финиками.

– Спасибо, Махид. – Закинув в рот финик, Шамиль ощутил отвратительную сладость. Воспоминание из детства… Когда-то, ещё ребёнком, гостив у родственников в Казахстане и соблазнившись экзотическим названием, он купил в аульском сельпо пакет фиников (наверное, полкило – не меньше), но, съев один, с отвращением выкинул весь пакет. И было жалко потраченных денег. Тогда финики стоили копейки, но копейки были большими деньгами, и это ощущение напрасной утраты вернулось сейчас – зря он снова захотел ощутить вкус фиников, принёсших воспоминания о детстве, самом несчастном периоде своей жизни. Он не бедуин, кочующий на верблюде от оазиса к оазису. Этот вкус никогда не будет ему по нраву.

Махид посмеялся над его реакцией – видимо, у Шамиля на лице появилась забавная гримаса. Бросив косточку в вазу, Шамиль заметил:

– Напрасно я поддался настроению – финики мне противопоказаны. Махид, принеси крепко заваренного чая.

– Каких-нибудь сладостей?

– Принеси, пусть стоят.

Оставшись один, Шамиль вернулся к своим размышлениям – он устранит дух бунтарства в своей команде, даст по носу спесивому «дону» Данилову, но и… и… у старика классная шлюха, над которой он трясется, словно Кощей Бессмертный над златом. Лола Балаян. Надо её спасти. Только старый маразматик способен обречь такую роскошную женщину на смерть. Её надо раздавить морально и всегда держать при себе, чтобы иметь и иметь.

Шамиль сел на диван и стал есть финик за фиником, не замечая, что делает. Уже одни мысли о ней могут довести почти до безумия…

От мыслей об аппетитной красотке ему стало почти плохо. Вошёл Махид с новым подносом, на котором стоял экзотический резной чайник в окружении маленьких медных чашечек, украшенных затейливым орнаментом.

– Крепкий чай, босс.

Шамиль нервно встал. Махид удивлённо поглядел на чашу с финиками – босс съел почти половину.

– Пойдем, Махид, к «дону». Есть разговор к старику.