– И правильно делаешь, что не веришь родному отцу. Что с ним станется, с жирным подлецом! Скажи, ты его правда любишь?

Лариса долго «переваривала» вопрос отца.

Данилов в это время думал про себя: «Никого она не любит и не способна любить, поэтому вариант с Шамилем будет самым отличным. Ей это «по барабану», а мне одна выгода!»

Лариса, наконец, отозвалась:

– Это важно, люблю я его или нет? Если ты помнишь, меня никто об этом не спрашивал, вы вдвоём всё решили. Точнее, ты один… Ладно, к чему ворошить прошлое?! Хм… Он меня сильно обидел. Ты обещал мне наказать Савватея… Но я люблю его по-своему и волнуюсь за него… Такой ответ устроит моего всемогущего отца?

Данилов, сам того не желая, рассмеялся – вон как его дочь величает!

– Дочка, я ещё не дотянул до титула «всемогущий». «Всесильный» – это ближе к моему рангу… Ха-ха. Спасибо, позабавила… А про Савву… Ты права, что он совсем не достоин такой великолепной женщины, как моя красавица-умница дочь…

– Что это значит? – взволновалась Лариса.

– Это значит, что тебе не мешало бы подумать, стоит ли дальше жить рядом с таким человеком, как Савватей…

– Папа, что-то случилось?

– Не дури! Я отправил его в командировку в одну африканскую страну с секретной миссией.

– Это опасно?

– Он опытный мужчина, Лариса, и давно работает со мной.

– Папа, у нас новость, – сообщила Лариса, – пропала жена Карена Балаяна – Лола. Эта стервоза всегда крутила своей задницей перед Саввой! Дядя Карена рыщет по краю. Ходят слухи, что Лола бросила Карена и сбежала с любовником. Если это правда, я свечку за неё в церкви поставлю!

– Дочь, дрязги в семье Балаяна меня не интересуют. Мне бы разобраться в твоих отношениях с Савватеем.

– Папа, мы взрослые люди и сами разберёмся в наших отношениях. Я хотела лишь, чтобы ты пристыдил Савву, а ты забрал его у меня, послал в какую-то дикую страну…

Данилову надоели ненужные словопрения – он сделает так, как считает нужным, и спрашивать ни у кого не будет, особенно у Ларисы.

– Так зачем ты звонишь?

– Просто так. Скучаю. Услышала твой голос, и на душе полегчало.

– Доченька, мне некогда, меня люди ждут.

– Ладно, не буду тебя отрывать от дел. Передай толстячку, что я очень жду его. Надеюсь, он исправился и теперь будет паинькой!

Данилов в мыслях «прибалдел»: «толстячок», «туда-сюда», «шуры-муры»… Сейчас он устроит «толстячку» рандеву! Но отозвался своим обычным, ничего не выражающим старческим голосом:

– Передам, когда увижу. До свидания, Лариса.

Данилов опустил трубку на витые золочёные рычаги аппарата и поднял глаза на входящего с подносом Гогу. Кофе, булочка, сливки, персиковый джем.

– От чеченцев никто не приходил?

Гога поставил поднос-столик перед «доном» на кровать, утвердительно кивнул:

– Уже здесь, ждут в зале.

– Пусть ждут. Поем, потом поговорю с Суевым, а потом займёмся горцами. Приведи Савватея.

Данилов в одиночестве поглощал завтрак, отламывая от булочки кусочки и макая их в сливки, отправлял в рот, затем туда же следовала ложечка джема, и всё это великолепие вкуса гасилось глотком горького ароматного кофе. Истинное наслаждение. В молодости Данилов не вникал в тонкие нюансы таинства приёма пищи. Когда молод, есть наслаждения поважнее. Насытил желудок калориями и вперёд – в пекло борьбы.

Сейчас, когда там и тут покалывает и постукивает, когда каждый новый прожитый день воспринимается как подарок, наслаждение от еды сопоставимо с сексом. Поэтому появление Савватея в момент, когда очередной кусок булочки, после того как его обмакнули в сливки, попал в рот Данилова, а рука зацепила ложечкой джем, вызвало не только досаду и раздражение, но окончательно утвердило «дона» в том, что этот день действительно будет неудачным.

Данилов всё-таки слизнул с ложечки джем, бросил взгляд на Савватея. Отвратительный боров, бегемот. Так бы и заехал ногой в лицо.

Суев рухнул на колени и пополз к Данилову, пытаясь заплакать. Губы его тряслись, но выдавить слёзы никак не удавалось.

Данилову стало противно. Заведётся в семье такая слякоть, всё…

Он не выдержал и босой ногой толкнул Савватея прямо в лицо.

– Мразь!

Савватей опрокинулся на спину и взвизгнул:

– Папа-а!

– Заткнись, ничтожество! Если бы не моя дочь, я бы давно тебя порвал. Утри сопли и ползи сюда.

– Я не виноват. Не виноват. Я люблю вашу дочь. Я обожаю её. Я свой человек.