Но сейчас они не шевелились. Не поднимался парок над оставленной на столе кружкой. Прогорела до фильтра сигарета на краю пепельницы.

Когда я потянул двери, петли не скрипнули.

Более внимательный осмотр охранников только подтвердил первоначальное предположение. Они находились в каком-то трансе. Или подверглись воздействию наркотика необычного действия. Или отравлены новым газом, который разработали спецслужбы нарочно для нейтрализации сторожевых постов. Но я не тешил себя иллюзиями. Скорее всего, это магия. Если бы мой дар проявлялся сильнее, чем обычное сопротивление ментальному воздействию, я наверняка смог бы различить легкие следы ауры чародейского прикосновения. И почему-то я готов был ставить тельца против яйца, что магия эта принадлежит кровным братьям.

Неужели загадочные соперники по поискам снова опережают нас на один шаг?

Я напрягся.

Откровенно говоря, совсем не хотелось совать голову в пасть неведомой опасности. Но, как гласит народная мудрость, взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Покинув караулку через дверь, ведущую во двор, я остановился, рассматривая следы. Да. Вот ровная цепочка отпечатков, протянувшаяся к крыльцу особняка. Примерно на полпути снег рядом взрыт отпечатками лап ротвейлеров. А потом собаки позорно бежали. Если бы у них были хвосты, то поджали бы. Я отлично помнил, как сумел успокоить их единственным взглядом, и подозрения мои окрепли.

Жаль, что я не подумал взять с собой оружие. И лучше, конечно, карабелу, которую не зря с ухищрениями дважды провозил через таможни. С ней я чувствовал себя увереннее, чем герой голливудского боевика с «Миниганом». [117]

Оставалось решить вопрос, отключена сигнализация или нет? Недолго поразмышляв, я решил, что все-таки отключена. Иначе как бы таинственный гость проник в дом. В противном случае поднялся бы шум и гам, примчалась бы вся столичная милиция. Или полиция? Запутался я с этими современными названиями…

Я взялся за начищенную до блеска бронзовую ручку, потянул. Дверца и открылась. Посмотрим, где же Серый Волк, сожрал ли он уже бабушку?

Внутри царили мрак и тишина.

Впрочем, и то и другое мне только на пользу. Зрение и слух обостряются настолько, что иногда мне кажется, я вижу и слышу как растут волосы. Вот и роскошная лестница с резными балясинами, памятная мне по драке с Витьком и его товарищами. Наверху должны быть гостиная и кабинет, где Пешкин хранит оружие. Если, конечно, он не запер раритетный меч в сейф. Хотя откуда он знает, что он раритетный? Я просто датировал оружие и высказался о его происхождении. Зигфрид мог, само собой, натарахтеть с три короба, но не тот человек Валентин Валентинович, чтобы поверить на слово какому-то черному археологу с весьма сомнительной репутацией. Вот захотел ли он искать еще какого-нибудь эксперта? Когда много людей знают о тайне, она становится достоянием общественности. И прокуратуры.

Ступая на цыпочках, я поднялся по ступеням. Толстый ковер с густым ворсом великолепно глушил звук шагов. Заранее озаботившись, чтобы не нарваться на серебро, я надел тонкие лайковые перчатки. Теперь радовался негаданной предусмотрительности. Пусть на ручках и дверях остаются отпечатки пальцев того, кто пришел раньше меня.

Гостиная позади. Вот и кабинет. Клинки мягко поблескивали на стенах, покоясь на отведенных для них кронштейнах. Последний раз я видел меч Александра Невского на столе, где он лежал, укутанный черным бархатом. Само собой, сейчас столешница была пуста.

Куда же Валентин Валентинович мог девать его?

Самый разумный ответ – убрал. Причем в сейф, под надежный замок, желательно с кодом. Если это так, то плохо дело. Взломать замок у меня вряд ли получится.

Бегло оглядев все оружие на стенах, я убедился в правильности первоначального предположения. Наверняка меч в сейфе, который тоже надежно скрыт – не сразу и догадаешься где.

И тут я услыхал шаги на лестнице.

Рванув с кронштейна первый попавшийся клинок – им оказалась шпага с витиеватой гардой времен Генриха Анжуйского, я прыгнул в самый затемненный угол. Хотя если это незнакомый мне вампир-взломщик, то не поможет. С другой стороны, приближение обученного кровного брата я бы вряд ли услышал.

В кабинет, шаркая босыми ступнями по ковру, вошел Валентин Валентинович Пешкин, собственной персоной. Правда, двигался он как сомнамбула. С закрытыми глазами, с присущей только лунатикам неестественностью. Зато шагал целеустремленно, словно человек, отлично знающий цель, прямиком к столу.

Интересно, что ему понадобилось среди ночи?

Миллионер, широко раскинув руки, надавил одновременно на два резных выступа по оба конца столешницы.

С легким шорохом отошла в сторону дубовая панель в двух шагах от меня.

Понимание ворвалось в мою голову стремительным весенним потоком. Все стало предельно ясно. Как же я раньше не догадался?

Кровный брат не может переступить порог человеческого жилья без приглашения. Это очевидно. Я шагнул через порог не задумываясь, и ограничения, наложенные Великой Тьмой, не сдержали меня лишь потому, что я не один десяток раз уже входил сюда по доброй воле хозяина. Чужак же, можно сказать с уверенностью, наткнулся на непреодолимую преграду.

Значит, как он мог поступить? Вернее, надо думать, что я бы сделал, окажись на его месте?