Роман подруги с Павлом Черновым развивался на ее глазах, она присутствовала на крестинах всех детей и помнит, каким долгожданным был Яков, родившийся через пятнадцать лет после третьей дочери, когда уже никто и не надеялся: его маме к тому времени пошел пятый десяток.

– Помню, – Елизавета Никифоровна с удовольствием пустилась в воспоминания, – Катя пришла ко мне такая растерянная: рожать в такие годы! До этого она не делала абортов – просто после рождения третьей дочери перестала беременеть, хотя Павлу Романовичу очень хотелось иметь сына. Он дочек очень любил, но все расстраивался, что некому передать фамилию. И дед его, и он сам очень гордились своим родом, семейными традициями, знали предков, как они говорили, до двенадцатого колена. А тут род прекращается, ведь у него самого младший брат в войну умер – последствия ленинградской блокады сказались, а у сводной сестры, которая родилась после войны, одна-единственная дочка. И вдруг беременность: такая радость, но и опасность – как немолодой организм справится с такой нагрузкой? Да и Павел Романович повел себя как-то странно. То ли уже не верил, что может родиться сын, то ли уже свыкся с мыслью, что он последний в роду Черновых, и особенного энтузиазма, узнав о прибавлении в семействе, не проявил.

– В общем, сомневалась она сильно. А потом довольна была, что решилась: Яша стал игрушкой для всех Черновых – они его на руках носили. Сестры на нем практику проходили, как с младенчиками обращаться, – пошутила Елизавета Никифоровна, – ведь сами к тому времени уже на выданье были. Он рос послушным, очень способным мальчиком. Но Павлу Романовичу не удавалось уделять долгожданному сыну много внимания. Он к тому времени стал ученым с мировым именем, летом все по экспедициям ездил, раскапывал что-то, а зимой по заграницам – то на симпозиумах, то лекции в университетах иностранных читает. Денег у них много стало, но Катя расстраивалась, что Яша очень мало видит отца. Правда, его дед заменял со стороны матери, Петр Иванович Татаринцев. Он хоть тоже был ученым, но по заграницам не ездил и часто занимался с внуком. Да и старший Чернов тоже старался почаще бывать с мальчиком: Роман Ефимович обучал Яшу иностранным языкам – у него какая-то особая методика была, так что Яков отлично владеет несколькими языками, как и его сестры.

Все рассказанное Елизаветой Никифоровной было мне интересно, я и приехала-то сюда, чтобы побольше узнать об истории семьи Черновых – украденные фотографии наводили на версию, что именно там кроется разгадка неприятных происшествий с Яковом. Но ничего особенного от старинной подруги семьи я не услышала. Семья как семья, правда, четверо детей не совсем типично для профессора. Да и инфомацию о гибели родителей клиента я взяла на заметку.

– А вы сами как можете объяснить нападение на Якова? – поинтересовалась я.

– Вообще-то до сих пор у нас такого не случалось, – пожала плечами Елизавета Никифоровна. – У него пропало что-нибудь?

– Борсетка с документами и сотовый телефон, – не стала скрывать я.

– Наркоманы к нам не особенно захаживают, – начала рассуждать третья соседка, которую мне представили как Наталью Ивановну. – Может быть, по работе он кому дорогу перешел? Вон сейчас по телевизору каждый день показывают, как стреляют или взрывают бизнесменов. А Яша неплохо зарабатывает, может быть, кто-то его убить хотел?

– Если хотели убить, по карманам шарить не стали бы, – объяснила я. – Выстрелили бы или ножом пырнули, а уж потом, если бы сильно нужно было, да никто бы не помешал, обыскивать стали. Но, как правило, если выполняют заказ на убийство бизнесмена, ограбления не бывает. В этом случае именно рассчитывали чем-то поживиться. Вот только нашли ли они желаемое? – А в пятницу вечером вы никого из чужих не видели в подъезде? – Я посмотрела на соседок. – Припомните, пожалуйста, это было тринадцатое число.

Лихоимцева и Жарова пожали плечами и отрицательно покачали головами. А вот Яшина задумалась и принялась припоминать:

– В пятницу я целый день занималась окнами, у меня они не пластиковые, поэтому осенью и весной я их заклеиваю-расклеиваю, тюль стираю. Так и провозилась дотемна. В магазин вовремя не сходила, а села ужинать – ни хлеба, ни кефира. Ну, без хлеба-то я бы обошлась. А вот без кефира мой желудок не может. Поэтому пришлось выбираться в круглосуточный универсам уже в девятом часу. И когда возвращалась и поднималась по лестнице, мне навстречу спускались двое. Они были в темных куртках и вязаных шапочках, ну, их еще как-то так неприлично называют. Увидев, что я иду навстречу, они остановились на площадке и повернулись ко мне спиной, как будто в окно что-то стали разглядывать, а что там в такой темноте можно разглядеть?! Это они от меня морды свои прятали.

– Ой, а ведь я тоже этих двоих видела, – встрепенулась генеральша. – Только пораньше часа на три. Я Мурочку гулять выводила. Она как раз возле первого подъезда какую-то гадость нашла, я ее уговаривала бросить, а они мимо меня прошли. И прямым ходом в наш подъезд, домофон-то как раз был сломан, замок не работал, они спокойно открыли дверь.

Помню, один матерился, недоволен чем-то был, а второй ему все «заткнись» говорил. И еще сказал, что за эту работу они получат по полной.

– А что, в пятницу тоже что-то случилось? – поинтересовалась Яшина.

Я многозначительно улыбнулась, но в подробности вдаваться не стала. Поблагодарила за сотрудничество, оставила свою визитку – вдруг припомнят что-нибудь еще.

Генеральша проводила меня до двери, а подружки остались – вот уж набрались тем для разговоров, будут теперь три дня обсуждать.

Когда я выходила из подъезда, дорогу мне преградил молодой оболтус, выросший под два метра, но мозгов, вероятнее всего, так и не наживший. По-видимому, парню хотелось приключений, и он решил, что я должна принять в них участие. Ну, что ж, мне не впервой справляться с такими донжуанами. Демонстрировать навыки самбо пока не будем. Для начала попробуем поговорить.