Тем не менее в 1970-х и 1980-х годах в военных планах говорилось об обычной войне с «ограниченными» ядерными ударами. Появление оружия, подобного крылатым ракетам «Томагавк», способных уничтожать выбранные цели обычными боеприпасами, изменило также и представление об угрозе. Подобное оружие, скорее всего, позволило бы США достичь победы над Советским Союзом, не прибегая к ядерным средствам.

В начале 1980-х годов новая «морская стратегия» Рейгана увеличила нагрузку на советское руководство. Советский ВМФ возобновил сотрудничество с советскими ВВС по наблюдению за военно-морскими силами НАТО и США в прибрежных районах, где применение ракет залпами могло оказаться неэффективным из-за рельефа местности. Опять же с его упором на ракеты, флот Горшкова был по определению флотом первого удара, полностью зависимым от разведки и критической оценки намерений «вероятного противника». Л.А. Вторыгин «морскую стратегию» администрации Рейгана как нечто действительно новое не воспринимал:

«Я не видел большой разницы между американской стратегией 1970-х годов и их стратегией 1980-х годов. Я считал, что публичные заявления являются просто ширмой. Главной задачей американских ВМС было не дать советскому ВМФ возможности играть активную роль на войне. На Тихом океане американцы в первую очередь уничтожили бы наши базы подводных лодок; потом уничтожили все наши командные пункты и центры связи, лишая советские морские силы средств связи, в результате чего они стали бы неспособными противодействовать американским силам; в-третьих, они уничтожили бы инфраструктуру экономики. Нашей целью было сделать все, что возможно, для ограничения способностей американцев уничтожить нашу оборону. Мы не планировали нападать на Японию или какие-то другие объекты США в Тихом океане; наша стратегическая авиация должна была просто «позаботиться» относительно их центров связи; это было основной задачей советских сил. Нам не хватало сил, чтобы воевать с американскими ВМС на обширных просторах Тихого океана; мы уделяли основное внимание тому, как защитить свои военно-морские базы; не в пассивной форме, а в какой-то активной форме. По всей Атлантике мы были более активны, особенно в северной Атлантике и в Средиземном море; в центральной Атлантике мы могли использовать только подводные лодки для нарушения американских коммуникаций и для слежения и уничтожения авианосных боевых групп при их выходе в районы, в которых они могли применить свои палубные самолеты».

Адмирал И. Капиталец, командующий советским Северным флотом, подробнее объяснил значение северо-атлантического театра:

«Северная Атлантика может использоваться нашими морскими противниками для нападения на основные военные и гражданские центры социалистических стран и для поддержки своих войск. На этом театре США и их союзники по НАТО были готовы сконцентрировать свои основные силы для достижения превосходства на море... Они могли развернуть боевые силы флота в составе 4 авианосцев, 10—12 многоцелевых атомных подводных лодок и 10—12 стратегических атомных подводных лодок из состава ВМС США, Великобритании и Франции, а также противолодочные и десантные экспедиционные силы... Боевые действия в северо-восточной Атлантике имели бы самый ожесточенный характер... Стратегические морские силы НАТО, включая группы подводных лодок, вооруженных ракетами «Томагавк»... считались главной угрозой этому району».

Историк «холодной войны» Войтек Маетны проделал новаторскую работу, исследовав военные планы Варшавского договора относительно войны в Европе. В своей работе он использовал рассекреченные материалы из архивов стран — бывших членов Варшавского договора: Полыни, бывшей ГДР, Венгрии, бывшей Чехословакии, Румынии и Болгарии. Военные планы Варшавского договора были «после 1975 г. наступательными», — вспоминает ветеран «холодной войны» — офицер польского флота, который служил в штабах Варшавского договора. Но, добавляет он, сам адмирал Горшков не верил, что они когда-нибудь будут использованы. Военные планы как Варшавского договора, так и западных стран предполагали, что первый удар наносит противная сторона, этот удар отражается с последующим переходом в контрнаступление. Л.А. Вторыгин поясняет, почему Советскому Союзу требовалось оккупировать Западную Европу в максимально короткое время и какую роль в этом должен был сыграть советский ВМФ:

«Европа — основной путь для нападения на Россию, вспомните Наполеона и Гитлера. Советский Союз недосягаем с севера; Дальний Восток чересчур далек; Европа являлась основным путем; с хорошей инфраструктурой для переброски войск; с хорошими железными и автомобильными дорогами; с населением, подготовленным к встрече американцев и симпатизировавшим им; у американцев была бы поддержка с тыла. В Европе у американцев уже были накоплены гигантские запасы. Все было на своем месте — оружие, боеприпасы, запасные части, все было хорошо спланировано. Чтобы применить это оружие, американцам требовались люди, которых они собирались быстро перебросить в Европу морским путем. Когда вы задумаетесь над нашими мотивами, то поймете, что дня СССР главной задачей было немедленно захватить Европу, не давая американским войскам возможности высадиться на европейском континенте. Наши воздушно-десантные дивизии быстро проходят Норвегию, Францию, Испанию, Португалию и завоевывают их, не давая американцам возможности для отправки подкреплений. Советский ВМФ в это время противодействует морским силам НАТО; его можно использовать только для ударов с флангов для поддержки флангов наших сухопутных армий. Подводные лодки будут использованы для срыва американских морских перевозок. Европа будет главным театром будущей войны, и, извините, достанется Франции, потому что французская территория выгодно расположена и хорошо подготовлена для встречи американских войск».

Архивные материалы Польши и Болгарии говорят о том, что на эти страны возлагались важные обязанности по нападению на Датские и Черноморские проливы и их захвату.

И в Польше, и в Болгарии имелись значительные десантные силы, и они могли взять проливы под свой контроль. Что касается Польши, то, начиная с 1960-х годов, ядерное оружие могло быть применено для поддержки наступления и как средство убедить население и вооруженные силы Дании прекратить борьбу после нанесения ядерных ударов по Эсбьергу и Роскильде (о. Зееланд). Как пишет доктор Г.Х. Турбивилль (младший), бывший директор зарубежных военных исследований в Форт Ливенуорт, Советский Союз также отслеживал состояние ключевых элементов инфраструктуры на континентальной части США, имея в виду возможную подготовку и отправку американских сил в Европу: «Сотрудники советской разведки... годами тщательно изучали и систематизировали газеты, журналы и другую печатную продукцию США и их союзников, с целью выявления и оценки состояния ключевых объектов обеспечения боевых действий, которыми располагали США для мобилизации и развертывания своих войск и ведения войны».

Возможно, последним критическим событием в психологической конфронтации явилась операция «Атрина» — попытка советского ВМФ обмануть американскую систему слежения за подводной обстановкой. Адмирал Г.Г. Костев дал такое описание операции, которая продолжалась три месяца:

«После 1984 г. началась эра Чернавина. Самым значительным событием тех лет явилась операция «Атрина». Она знаменовала собой начало конца советского ВМФ. Северный флот подготовил пять многоцелевых атомных подводных лодок. Они должны были уйти в Западное полушарие, в район Бермудского треугольника. Секретность сохранялась до самого последнего момента. Даже командиры лодок ничего не знали вплоть до дня своего убытия. Адмирал Чернавин называл операцию «подводной завесой». Помимо лодок, в операции принимали участие два судна типа «Колгуев» с гибкими антеннами и дивизия авиации ВМФ. Координацию действий всех сил осуществлял адмирал Капитанец. В марте 1987 г. из Западной Лицы ушла первая лодка. После этого еще четыре лодки одна за другой покинули свои базы. Вскоре они образовали подобие завесы, двигающейся на Запад. Позднее Чернавин напомнил участникам операции, что ее целью является оценка ситуации в Атлантическом океане, т.е. то, что трудно достигнуть, используя обычные средства разведки. В ходе операции советские подводные лодки имели несколько контактов с американскими и английскими подводными лодками. Вероятно, они также обнаружили наши атомоходы. Американское правительство забеспокоилось. Морские силы США начали охоту за советскими подводными лодками. Однако их попытки оказались безуспешными. Пять лодок вышли к побережью США. Американцы приняли наши многоцелевые лодки за ракетные лодки. Этот факт усугубил ситуацию. По мнению Чернавина, по этой причине американцы бросили па поиск лодок дополнительно три эскадрильи самолетов базовой патрульной авиации и три разведывательных судна с кораблями эскорта. Были также развернуты шесть американских атомных ударных подводных лодок».

«Атрина» продолжалась три месяца. По свидетельству Костева, американские усилия найти участников операции (три ПЛ «Проекта 671РТМ» К-299, К-234, К-502 (по классификации НАТО — класс «Виктор-III») и две ПЛ «Проект 671Р/РТ» К-147, К-488 (по классификации НАТО — «Викгор-1/П») были напрасными. Советские подводные лодки умело использовали эффект слоя температурного скачка воды и прятались в нем. Оценивая итоги операции, командование советского ВМФ пришло к выводу, что ВМС США не располагают достаточными силами, чтобы противостоять широкомасштабным операциям советских подводных лодок в Атлантике и на Тихом океане. С другой стороны, американцы твердо уверены в том, что они никогда не теряли контакта с советскими подводными лодками, просто им пришлось развернуть большее количество средств слежения.