— Нашли пропажу? — ехидно поинтересовался Игорь Юльевич, когда мы с Катериной, растерянно переглядываясь, топтались посреди кабинета. — В таком случае попрошу вас покинуть помещение, ибо у меня имеются более важные дела.

— Опять сеанс связи с Каракатуком? — ласково улыбаясь, предположила Катерина, но вдруг зловеще прищурилась и пообещала: — Слушай сюда, профессор! Если узнаю, что ты замыслил какую-нибудь пакость против иностранного гражданина, это будет последняя мысль в твоей каракатукской башке! Усвоил?

Ответа подруга дожидаться не стала и проследовала к выходу твердой походкой Каменного гостя. Следуя за ней в фарватере, я не удержалась и снова глянула на странное пятно на потолке, привлекшее мое внимание еще во время нашего первого визита к Академику. И чем оно меня так заинтересовало? Может, своей необычной формой?

Охранник-балбес при виде нас уткнулся носом в газету и сделал вид, что никого не замечает. Подростковый журнал, должно быть, он уже освоил. Из чистого любопытства я глянула через плечо парня. «Новая экономическая газета» — бросился в глаза крупный заголовок, однако восхищаться интересом юноши к мировой экономике я все же не стала, потому что газета лежала вверх ногами.

— Не сломай мозги, читатель! — зло бросила подруга, проходя мимо охранника. Хоть она и пребывала в крайне раздраженном состоянии, но странную манеру чтения секьюрити все же заметила. Ответом Катьке послужило лишь невнятное бормотание.

В машине Катерина минут пять кипела от раздражения. Чтобы не вникать в смысл ее страстного монолога, я включила радио так громко, что было лишь видно, как подружка смешно шлепает губами под музыку «Modern Talking», но звуков никаких не издает. Наконец Катька более или менее восстановила душевное равновесие.

— Ну не верю я этому Академику, — выключив радио, заявила она, — хоть режь меня!

— Зачем? — испугалась я.

— Это фразеологизм такой, — по слогам выговорила Катерина трудное слово. — Человек не может вот так бесследно исчезнуть!

— Кать, нужно уметь признавать свои ошибки. Версия о том, что американец приехал именно к Саламатину, как видишь, несостоятельна. Он, наверное, навещал какого-нибудь своего приятеля или родственников жены. Да мало ли какие дела могут быть у американца в России! Пока мы шмонали Академика, Макферсон спокойно вышел и поехал к себе в гостиницу.

— Сиди в машине, — приказала неуемная подруга и стремглав бросилась обратно в подъезд. Впрочем, вернулась она очень быстро, я даже не успела выкурить половину сигареты.

Стыдно признаться, но в последнее время я начала курить и, главное, получать от этого удовольствие. Моя Катька всегда ратовала за здоровый образ жизни, а после получения наследства утроила рвение.

— Жалко, если такое состояние останется сиротой. Будем жить, как клопы, триста лет, — приговорила Катерина и принялась немедленно приводить приговор в исполнение. С того момента наше меню состоит исключительно из полезных продуктов. Данное обстоятельство привело меня к печальному открытию: чем здоровее продукт, тем он противнее на вкус. К меню прилагаются умеренные физические нагрузки и ежедневные получасовые прогулки в любую погоду. Мне приходится быть чертовски изобретательной, чтобы хоть иногда потреблять вредную, но вкусную еду и втихаря покуривать. Если Катька узнает обо всех этих безобразиях, то Страшный суд покажется мне детским утренником. Разгоняя дым, я замахала руками, словно курица, возомнившая себя чайкой, быстро закинула в рот мятную жвачку и выскочила навстречу подруге. Дверцу машины предусмотрительно закрывать не стала, чтобы сигаретный дым быстрее выветрился.

— Охранник уверяет, что за время нашего отсутствия из подъезда никто, кроме какой-то Анжелы, не выходил. Не очень-то я доверяю этому переростку, — покачала головой Катька.

— Я тоже, — поддакнула я, ощущая смутное чувство вины. — Пойдем допросим его с пристрастием?

— Не вижу смысла. Если чухонец и вышел, мы все равно его упустили.

— А если не вышел?

— Ну, не пойдем же мы по всем квартирам с идиотским вопросом: «К вам американец случайно не заходил?» В лучшем случае нас пошлют куда подальше, а в худшем — накостыляют по шее. Здесь, знаешь, какие крутые живут?

Я сочувственно загрустила. Катька это заметила, хлопнула меня по спине (довольно чувствительно, между прочим!) и весело произнесла:

— Ничего страшного! Мы знаем, где Макферсон остановился. В случае надобности найдем его без проблем. Так что не горюй, Саныч! Грех предаваться унынию, когда есть другие грехи!

— Например, грех чревоугодия, — с тайной надеждой намекнула я. События последнего времени вызвали нешуточный стресс, а лучшее лекарство против стресса, как известно, вкусная, умело приготовленная еда. — Катенька, кушать хочется. Правда, правда! Может, заглянем в какое-нибудь кафе, а? У меня в животе как в разгар Октябрьской революции: залпы, конский топот, баррикады… Того и гляди, желудок свергнут!

Словно в подтверждение сказанного, в моем животе угрожающе громыхнуло. К счастью, Катька прониклась революционной обстановкой в моем организме. После секундного размышления она согласно кивнула и двинулась к машине.

— Что-то, мне кажется, здесь табаком пахнет. — Подружка подозрительно потянула носом воздух и с недоверием покосилась на меня.

— Наверное, оттуда, — беспечно мотнула я головой в сторону двух девиц весьма экзотического вида, куривших поодаль.