Я уже говорил на поминках, что отец Георгий — явленное нам чудо Господне, большее чудо, чем мироточивая икона. Отец Сергий Булгаков, когда-то сказал о Павле Флоренском: в нем «встретились культурность и духовность, Афины и Иерусалим». То же самое мы можем сказать об отце Георгии, только к Афинам и Иерусалиму надо бы еще добавить Рим и Москву. Он показал, что наука и вера, вера и культура не только совместимы, но могут быть гармонически соединены.

Отец Георгий, как и отец Александр, впитал, вобрал в себя мировую культуру и был ее интегральной частью. Он был выдающимся ученым–филологом. Но он не только блестящий филолог, знаток греческого и латинского языка, знаток античной литературы, но и художник слова. У него был поразительный дар слова, живого слова, напоённого огнем веры. Это слово, казалось, само изливается из его сердца. Оно всегда было живым и новым. Помню, да и вы помните, как он вздымал руки, и речь его лилась, как поток.

Отец Георгий сочетал в себе физическую немощь и духовную мощь. Он был человеком без кожи. Всякая неправда его ранила. На всякое отступление от истины, особенно в Церкви, он реагировал бурно. У него был абсолютный слух на фальшь, на ложь — он их физически не переносил. У него был в высшей степени развит дар различения духов. Тут обмануть его не было никакой возможности. И вы, наверно, заметили, как много он говорил о боли. Это потому, что он ощущал боль другого как свою, особенно если это касалось детей. А вы знаете, через что ему пришлось пройти в детской республиканской больнице. Это было, выражаясь его словами, «нисхождение во ад», и не разовое, а многолетнее.

Он был непримиримым врагом смерти, не принимал ее. Я не разделяю сверхоптимистического настроя, когда говорят, что надо радоваться тому, что отец Георгий на небесах, что никуда он не ушел, не преставился и т. д. Да, это правда — у нас теперь есть еще один заступник на небесах. Но можно ли по этому поводу только эгоистически радоваться? По мне, такая односторонняя радость (и чтоб никакой скорби!) противоестественна.

Почему в заупокойном православном каноне поётся: «Плачу и рыдаю, когда помышляю смерть»? Почему плакал Христос, когда умер его друг Лазарь? Уж кто-кто, а Он-то знал, что Лазарь будет спасен! Чего ж он не радовался, а плакал?

Я помню, как плакал отец Александр Мень на поминках по Елене Александровне Огнёвой. Почему рыдал отец Георгий вместе с матерями, когда умирали в муках от смертельной болезни их девочки и мальчики? Чего ж они не радовались? Ведь эти дети стали маленькими ангелами. Веселиться надо!.. Это какой-то нелюдской, нечеловеческий взгляд — сугубо догматический и отвлеченный.

Сам отец Георгий писал своей статье «Нисхождение во ад», что если мы считаем себя верующими, а говорим, что смерть не страшна, что на всё воля Божия, что не надо горевать по умершему, потому что тем самым мы ропщем на Бога, а значит не любим Его, и т. п., то в этом случае мы хуже неверующих: мы не только сами отворачиваемся от боли — мы еще другому даем наркотик, своего рода духовную анестезию, а когда ее действие кончается, человеку становится еще хуже. А надо просто быть рядом с этим человеком, разделять его боль. Так отец Георгий всегда и делал. Он не утешал лицемерно, а был рядом со страдающим человеком, брал его боль на себя.

«Помогать тем, кто нас окружает, — в этом смысл христианской жизни. Просто служить им. Вот это, наверно, самое главное», — так говорил отец Георгий. Он и служил всю жизнь Богу и людям, нам и Христу.

Отец Георгий говорил, что отец Александр Мень умел открыть людям, как никто, присутствие Христа. И он рассказывал, что примерно через год после смерти отца Александра он был в Париже и пришел к парижскому кардиналу Жану–Мари Люстиже, и когда вошел в его кабинет, кардинал прямо сказал, что отец Александр — святой, что отец Александр стоит у престола Господня, что отец Александр молится за нас.

Сейчас они вместе стоят у престола Господня и молятся за нас. А мы можем только благодарить Господа за оказанную нам невероятную милость — за то, что Он послал к нам, недостойным Его созданиям, лучших Своих служителей.

Мы часто говорим, что отец Александр присутствует в нашей жизни, и это действительно так. Но какова мера этого присутствия? Как и в чём оно проявляется?

Разумеется, отец Александр присутствует в жизни и судьбе его прихожан, его учеников. Некоторые из нас оставили свидетельство о нем — книги, статьи, воспоминания. Другие несут слово о нем в какой-то иной форме — на радио, на различных конференциях, вот на этих вечерах.

Отец Георгий Чистяков был прямым учеником отца Александра и не раз говорил об этом. Он нес его в своем сердце и продолжал его дело до последних дней своей жизни. Продолжает его дело и другой ученик Александра Меня — отец Александр Борисов.

Есть люди, которые возносят молитвы отцу Александру Меню, и эти молитвы не остаются безответными. Так, венесуэльский священник Карлос Торрес — безнадежный онкологический больной в последней стадии заболевания, от которого отступились все врачи, — взмолился отцу Александру как великому святому о заступничестве и получил полное выздоровление. И это не единичный случай. Сам отец Александр говорил, что святые имеют привилегию и после своей физической смерти участвовать в земных делах и помогать людям.