Блок говорил в свое время, что на пороге жизни нас встречает веселое имя — Пушкин. А я скажу: в юности или в зрелости нас встречает радостное имя — Александр Мень.

Я не случайно сопоставил эти имена. Отец Александр — это Пушкин в христианстве. Та же полнота, та же гармония. Но отличие в том, что отец Александр соединил в себе творчество и святость.

Он был дан России и всему миру по воле Божией. Россия — больная страна, травмированная своей историей, особенно тем, что произошло в ней в XX веке. Россия — полуязыческая страна, она во многом опасна и для себя и для всего мира. И возрождение духовное, через кризисы и катаклизмы, должно начаться с нее. Начало этому процессу, начало новой евангелизации, рехристианизации России положил Александр Мень. Это его миссия, с которой он был послан к нам Богом.

Однако он нужен не только России, но всему миру, и мир начинает это осознавать. Десятки и сотни тысяч экземпляров его книг встречают горячий прием в Европе, Латинской Америке, Соединенных Штатах. Оказалось, что его слово насущно необходимо людям в самых разных странах. Оно преображает сердца, потому что всегда несет Христа. Живого Христа.

9 сентября в Новой Деревне, после службы, в помещении крестильни, строительство которой когда-то задумал отец Александр, а теперь она стоит рядом с его церковью, состоялся концерт детей — стипендиатов Международного благотворительного фонда Владимира Спивакова. А в конце выступил сам Спиваков. Он сыграл «Молитву» Эрнста Блоха, а потом стал говорить об отце Александре. И говорил замечательно.

Он сказал: то, что принес в мир Александр Мень, и то, что он делает сейчас, — это никогда не кончится. Отец Александр — это мощнейший космический объект, запущенный в небо и посылающий нам свои лучи. И он добавил: я хочу «утешить» тех, кто сжигал его книги, — это не кончится.

Владимир Спиваков не был учеником или духовным сыном отца Александра, но в конце концов стал им. Он признался, что давно находится под воздействием автора «Сына Человеческого», и это воздействие становится всё более сильным. Он напомнил слова из этой книги о том, что пастухи в древнем Израиле любили свое стадо и знали по имени каждую овцу, и сказал, что если бы все правители так относились к своему «стаду», мы жили бы сейчас в другом мире.

Еще Спиваков сказал, что он объездил много стран и может свидетельствовать: русский народ — самый терпеливый, самый сердечный, но он потерял ориентацию, потерял опору. И вот отец Александр дал ему опору, и это будет продолжаться.

Мы с вами знаем, как много людей он привел ко Христу после своей смерти. Приведу только один пример: Лариса Александровна Бадогина, художник, познакомилась с отцом Александром уже после 9 сентября 90–го года, прочтя его книги, и она обратилась и создала множество икон и портретов отца, вышитых бисером и нитками. Некоторые из ее работ вы видели в этом зале на вечерах памяти отца Александра. И таких примеров тысячи. Но мы даже не можем себе представить, сколь многообразно его воздействие на людей в других странах, во множестве стран.

9 сентября я, как и многие, присутствовал в Семхозе на закладке нового, большого храма справа от уже стоящей там часовни, рядом с тем местом, где отец Александр был убит. Там собралась уйма народу, включая священников, мужской хор, руководителей Подмосковья во главе с губернатором Громовым. Была масса милицейских машин и множество милиционеров, охранявших этих руководителей. И я подумал: вот так бы охраняли отца Александра при жизни. Если бы его так охраняли!

Проводил церемонию освящения закладного камня, очень торжественно, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, который был правящим архиереем отца Александра. Он сказал о нем много теплых слов — о его служении, его подвиге, его близости к престолу Господню. Особо отметил верность духовных детей отца своему наставнику.

Этот храм, который возведут в память об отце Александре, будет посвящен преподобному Сергию Радонежскому — великому русскому святому, которого очень любил отец Александр. Неподалеку отсюда св. Сергий некогда построил деревянную церквушку в честь Живоначальной Троицы. С нее началась Троице–Сергиева лавра.

И вот там, в Семхозе, в момент этой церемонии закладки храма на месте убийства отца Александра, в момент события, которое митрополит Ювеналий назвал великим, я ощутил совсем не случайную связь времен. Я понял, что эстафета, переданная преподобным Сергием, через ряд поколений, отцу Александру Меню, теперь передается нам и далее, в грядущие века. И я почувствовал, что произошел перелом, что Господь сломил сопротивление сил, противостоящих отцу Александру, что это по Его воле всё происходит и что пройдет время и отец Александр будет прославлен, потому что этого хочет Господь.

То, чем обернулось 9 сентября 1990 г., — это тоже «победа, победившая смерть». И отец Александр всегда будет с нами. Это никогда не кончится.

Когда мы говорим о ком-то: «великий человек», что мы имеем в виду? Объяснить это трудно, критериев точных здесь нет, но это все же как-то чувствуется. Я думаю, что великий человек — для меня по крайней мере — это масштаб личности и величие духа. И это определяет судьбу. Масштабу личности соответствует масштаб сделанного и качество мысли.

Я знал троих по–настоящему великих людей — Мераба Мамардашвили, Андрея Сахарова и отца Александра Меня. Все они ушли в течение года — меньше, чем за год: Андрей Дмитриевич — в декабре 1989 г., отец Александр — в сентябре 90–го, Мераб — в ноябре 90–го. Рок какой-то. После их ухода возник не просто вакуум, а зияние. Но они же восполнили свое физическое отсутствие своим духовным присутствием. Однако отец Александр ушел не так, как Мераб Константинович или Андрей Дмитриевич, — его убили. И в этом случае зияние было гораздо большим. Оно было бы просто невыносимым, если бы сам отец Александр эту пропасть не заполнил — и не только своими книгами, своим наследием, но своей живой личностью, сиянием своей святости, своим воздействием на жизнь миллионов людей. Вот и сегодня он будет с нами в этом зале.