Ну вот, рассказывал Славка о майоре милиции Климушкине из Астраханского УСБ. Всем, видно, хорош был оперативник: умный, деятельный, не гнушающийся обострения ситуаций, – казалось бы, то, что надо. Тем более прислан был в качестве доверенного лица от самого Алексея Кирилловича. Куда уж ближе, как говорится! Но Привалов в ответ на просьбу Турецкого подсказать, где найти Владимира, чтобы уточнить у него некоторые детали прошлого дела, отказал категорически, хотя и облек свой отказ в такие неопределенные формы, которые вряд ли бы добавили авторитета самому генералу. Это он-де «не знает», где и в какой операции задействован майор? И когда тот вернется, ему тоже неизвестно. И вообще, консультация майора гостю из Москвы не нужна. Не нужна и – все, понимай, как хочешь. Только не нужна она не Турецкому, а бравому генералу. Значит, и здесь нет у Алексея Кирилловича полного доверия к своим же кадрам.

Короче говоря, когда появится надобность крепко разворошить это осиное гнездо, то делать это придется только так, чтобы самому не стать жертвой осиного роя, обезумевшего от ненависти к своему «возбудителю». Стало быть, надо заранее грамотно приготовить способ самозащиты. То есть вооружиться дихлофосом, чтобы вовремя распылить и окутать разъяренных убийц клубами усыпляющих их облаков. Как показывает повседневная практика, осы дохнут. А вот о применении аналогий надо еще думать. И для этого нужен Славка. А он молчит…

Утром следующего дня Катерина Нефедова заглянула в медпункт и, дождавшись, когда медсестра осталась одна, тихо, почти на ухо, сказала ей, что вчера, поздно вечером, когда снимала с веревки высохшее белье, заметила во дворе у покойной Дарьи двух незнакомцев, один был невысокий, почти невидный, а второй – высокий, он запомнился. На кого-то он был похож, а вот на кого? Почему-то долго думала, и ей вдруг показалось, что если тому привязать бороду, он стал бы похож на того чеченца, которого разыскивали после убийства Дарьи. Ну, вроде бы подозреваемого. Об этом много говорили в станице. Но они, кроме одного, арестованного, кажется, сбежали. И долго ведь не появлялись. Разные слухи были. Будто кто-то на островах их видел. И еще что они стрельбу там учинили и даже убили каких-то местных милиционеров – из калмыков.

А с этим она вряд ли могла ошибиться. Не раз видела и запомнила его наглую ухмылку, с которой он смотрел на станичных женщин – тех, кто помоложе. Правда, голоса его не слышала, а то признала бы без труда – запоминающийся голос, словно хриплый рык собаки у тех же Дадаевых.

А потом, уже ночью, она заметила, как в доме Дарьи долго горел свет и на занавешенных окнах мелькали тени. Как будто в доме находилось несколько человек. Близко подходить к тому дому Катерина, естественно, не решилась, но недолго понаблюдать смогла. Отчего-то очень тревожно вдруг стало у нее на душе. Правда, и из дома так никто и не вышел, но тени были.

Зачем она рассказывала это Зине? А чтоб та передала Турецкому. Сама Катя не хотела ходить к москвичу, и так уже нехорошие бабские сплетни слышала и в магазине, и у медпункта, будто ходит она в дом Евдокии не за тем, чтоб о судьбе своего мужа побеспокоиться. Виновен, мол, невиновен, это еще у судейских вилами на воде писано, а бабе одинокой и совсем даже не старой известно, чего от нового мужика надо.

Зина слушала сбивчивые объяснения и внутренне сама жутко краснела, полагая, что и о ней наверняка в станице тоже болтовня идет, еще с того, первого приезда дружка знакомого Евдокии генерала. С которым она, кстати, и укатила в Москву, разрешив пожить в своем доме этому гостю, что продолжает расследование, незаконченное тем генералом. Обо всем ведь знали кругом, ничего не утаишь от станичных баб…

А вот появление чеченцев – это стало неприятной новостью. И, когда Катя ушла, честно выполнив, как она посчитала, свой гражданский долг, Зина позвонила Александру и рассказала об этом тревожном факте.

Очевидно, вернувшиеся бандиты что-то замышляют, понял он. А кроме того, Зина сообщила ему об оправданиях Катерины относительно станичных слухов. Впрочем, последнее вовсе не беспокоило Турецкого: как же еще расследовать дело, если не встречаться со свидетелями? Глупость очередная, просто бабьи языки длинные, а эта всерьез любую глупость воспринимает.

Но вот Настя лично ему в этих делах – не помощник. А зря. Правда, предупредила все-таки об опасности. Предупредила – и, мол, будет с тебя. Сам понимай, что тебе грозит. Глупая женщина, в стукачах Привалову, может, и полезна, но в элементарных логических построениях бессильна. Не понимает, что, раз заложив своего начальника, она уже навсегда, балда этакая, останется на крючке. Другими словами, узнай об этом ее генерал, и бабе – полный кирдык. Надо бы ей подсказать реальность такого печального конца. А заодно дать хороший совет, как избежать скорого и примерного наказания. Вот за что надо благодарить своего благодетеля, а не за стакан самогона. Хотя, надо отметить, что вовремя поднесенная опохмелка иной раз тоже очень важна в жизни.

Так вот, вероятно, о чем его и попыталась предупредить тогда благодарная за своевременно оказанную медицинскую помощь Анастасия – хилый подросток с царским именем! Не о том, что «они» снова здесь, это и так было ясно, а о том, что они – по его, как говорится, «душу» явились…

Оттого и спортивный костюмчик «приказал долго жить». Проверяли они тут, что у него и как. Зачем? А если они исполняли указание Привалова? И явились сюда, чтобы избавить его от нежеланного гостя. Тогда что последует дальше? Генерал снова объявит о трауре в связи с «незапланированной им кончиной дорогого и горячо любимого»? И немедленно объявит о начале очередной операции «Перехват», которая, что также естественно, не принесет никаких результатов. Шумной деятельности будет продемонстрировано много, но вся она – впустую. Уйдет, как прежде говорилось, «в свисток». Значит, сам делай для себя выводы, Александр Борисович… Что же предпринять?.. Какова будет ближайшая программа?..