Отказ от приглашения на обед неким таинственным способом погасил

Отказ от приглашения на обед неким таинственным способом погасил во мне манию, источник чистой радости, пережал на тонкой флейте моей души те самые ноты, драгоценные, редкие, которые на несколько минут вознесли меня на небеса.

Все началось с Лаокоона на каминной полке, с его немого стона. Форма его рта служила мне по утрам лучше всякого барометра, предсказывая формулу дня; и в среду после собеседования, когда я проснулся и обратил к нему вопрошающий взор, гримаса была откровенно вакхической! Вот оно! Я выскочил из постели в чем мать родила и поскорее, пока заклятие было в силе, завел патефон. Танец. Протову полчищ Моцарта я имел в своем распоряжении один-единственный русский танец, из "Ильи Муромца"; ритмичный и искрящийся, живой и напряженный – ну наконец-то, Лаокоон!

Пыльный тополь раскалился добела; солнце шпарило шрапнелью в окна и заливало комнату бурлящим светом, а я плясал, подобный казаку разоблаченному, скакал и вертелся на месте. В кои-то веки я всей кожей чувствовал этот свет и – о сладкая мания – наслаждался им три минуты, не более, пока не позвонил телефон. Я вырубил музыку, вне себя от ярости. Человек, которому дали покейфовать всего пару несчастных минут, а потом оборвали, имеет после этого право всю жизнь не отвечать на телефонные звонки.

– Алло?

– Алло, Джейкоб Хорнер? – Это была женщина, и я тут же остро почувствовал свою наготу.

– Да.

– Это Ренни Морган, жена Джо Моргана. Джо, кажется, уже пригласил вас к нам на обед сегодня вечером, не так ли? Я просто звоню, чтобы пригласить вас официально.

Я ничего ей не ответил.

– Просто после вашего собеседования мы, знаете ли, решили удостовериться, что вы придете именно в назначенный день.

Пауза.

– Джейкоб? Вы меня слышите?

– Да. Прошу прощения. – Я разглядывал свой барометр: вид у него был весьма удрученный. Батыев нашествие не пощадило нас обоих.

– Ну что, значит, договорились? В любое время после половины седьмого: в полседьмого мы кладем детей спать.

– Хм, видите ли, миссис Морган, мне кажется…

– Ренни. О'кей? Вообще-то меня зовут Рене, но никто меня так не называет.

– …мне кажется, я все-таки не смогу сегодня к вам прийти. – Что?

– Нет-нет, точно не смогу. Спасибо, что пригласили.

– А почему? Вы уверены, что никак не получится?

Почему? Ах ты сука, ах ты скаутская хаусфрау, да у меня весь месяц должны были быть одни воскресенья, начиная с сегодняшнего праздника, а ты мне взяла и все испортила! Да плевать я хотел на твой обед!

– Я вроде как собирался съездить вечером в Балтимор, туда-сюда. Тут, знаете, дело одно подвернулось.

– А может, вы просто не хотите к нам зайти? Ну, скажите честно; мы же ничем друг другу не обязаны. – Это жены у них так разговаривают? – Чего вы боитесь да плевать мы хотели, если имели вдруг несчастье вам не глянуться.

Пойманный flagrante delicto (на месте преступления (лат.).), я покраснел, а потом меня бросило в пот. Если женщина оседлает эту тварь по имени честность – да что же это получится? От меня ждали ответа: я слышал, как жена Джо Моргана дышит в мое обнаженное ухо.

Я осторожно опустил трубку на рычаг. Мало того: первые три шага в сторону я сделал на цыпочках, покуда не поймал себя на этом и, поймав, снова не залился краской.

Ну вот, волшебство разрушено, и я прекрасно знал, что слушать еще раз Глиэра с его "Ильей Муромцем" – только хуже будет. Он, Глиэр, как шампанское, добавишь его в "Коллинз" (Коктейль из чего-нибудь крепкого плюс лимонный сок, сахар и лед.), и коктейль заиграет, но это же не водка; шутки там, ушли-пришли, с моими маниями так нельзя. А мне теперь не просто было жаль, что все пропало, мне теперь было плохо.

И обидно! Коли склад у вас маниакально-депрессивный, вас нетрудно будет утешить – если, конечно, мания у вас настоящая, без дураков; но что касается меня, я был человек умеренно-депрессивный: вроде колонки с одним динамиком, сплошь низы и никаких верхов. То есть низы мои были воистину низами, а вот верхи – ни то ни се, в среднем регистре. А потому, если меня посещала настоящая мания, я нянчил ее как ребенка, и горе тому, кто испортит мне праздник! Это с одной стороны. С другой, я не люблю, когда меня тычут носом в мое единожды солгавши, да еще женщины. Да, я не эталон правдивости, но разве в этом дело? Господи ты боже мой, Морганы, мир не настолько прост!

Пока я одевался, телефон опять принялся трезвонить, да так настойчиво, что я сразу понял: на том конце провода миссис Морган. Момент был самый пикантный (я как раз натягивал брюки), и я бы с удовольствием подставил этому Диогену в юбке для диалога свою голую задницу, да вот незадача, упустил момент. Ренни, девочка моя, сказал я сам себе, меня нет дома; будь довольна, что я не совершил распутных действий в отношении милого твоего голоска за то, что ты испортила мою детскую радость. Вешай трубку, герл-скаут: твоя добыча сделала от тебя ноги.