Вудхаус Пелам Гренвилл
Шрифт:
Бинго заморгал. Отель, вроде бы крепкий, как-то качался.
— Что? — переспросил он. — Ты не пойдешь к этой Белле?
— Нет-нет. Я должна вернуться, Джулия лежит с грелкой. Позвонишь? Тогда я бегу.
Бинго вдохнул побольше воздуха.
— Конечно, конечно, конечно, конечно, конечно, — сказал он. — Непременно. Позвоню. Объясню. Что может быть легче! Не беспокойся, душенька.
— Спасибо, кроличек. Пока.
Она уехала, он стоял, безмолвно шевеля губами. Только однажды чувствовал он так остро всю любовь провидения — в школе, когда преподобный Обри Апджон уже занес трость и вывихнул плечо.
Побежав в бар, он хлопнул рюмочку и принялся за вторую. В баре уже был Перкис. Сурово взглянув на него, он присел подальше, еще не готовый к беседам, но кто-то тронул его за рукав. Хозяин глядел на него, как спаниель, готовый подлизаться к человеку, у которого аллергия на собачью шерсть.
— Мистер Литтл… — проговорил он.
— Да, мистер Перкис?
— Мистер Литтл, вы можете меня спасти.
Не знаю, что ответили бы вы. Учтите, что Перкис его выгнал, мало того — употребил при этом шесть оскорбительных слов. Лично я сказал бы «О!» или «Да?». Может, это сказал бы и Бинго, но Перкис продолжал:
— Со мной случилось страшное несчастье. Только вы можете меня спасти. Сюда с минуты на минуту приедет моя жена. Перехватите ее, выдумайте что-нибудь. Она не должна подняться к мисс Джобсон.
Бинго поставил стакан.
— Расскажите мне все, — сказал он.
Перкис вынул платок и промокнул лоб. Другой рукой он гладил рукав Бинго.
— Сегодня, — начал он, — я узнал, что жену тоже пригласили. Я думал, мы будем t^ete-`a-t^ete… Понимаете, я часто встречался с мисс Джобсон, в интересах дела. Я надеялся, что сегодня мы окончательно договоримся.
— Обычно, — сухо заметил Бинго, — это поручают редактору.
— Да-да, но… да, конечно. Понимаете, чтобы было вернее, я решил…
— Немного поднажать?
— Вот именно. Именно. Цель, знаете ли, оправдывает средства. «Малыш» — на распутье. Заполучим Беллу Мэй Джобсон — все, победа. Уплывет к другим издателям — вообще не сможем оправиться. Я приложил все силы…
— Вот как?
— Да-да. Буквально все.
Бинго поджал губы.
— Не буду судить вас, — сказал он, — но это попахивает… чем-то французским. Вы ее целовали?
Перкис дернулся.
— Что вы, что вы, что вы, что вы! — вскричал он. — Ни в коем случае. Я вел себя совершенно прилично, она — с девичьим достоинством. Мы ходили в Британский музей, в театр (на утреннее представление), в Национальную галерею. Видя, что она поддается…
Голос его пресекся. Обретя его вновь, он спросил напитков, подкрепился и закончил фразу:
— …я отдал ей собачку.
— Что?!
— Собачку. Понимаете, она у нас была, и та ей очень понравилась. Сегодня, с утра пораньше, я вынес ее в шляпной коробке и принес сюда. Через десять минут мисс Джобсон подписала контракт, а еще через час решила пригласить и жену. Она позвонила, я кинулся сюда, чтобы забрать животное — и не застал его, они гуляют. Войдите в мое положение, мистер Литтл! — Он задрожал. — Ах, что мы теряем время! Мы тут сидим, а она едет… Станьте у дверей! Мистер Литтл!
Бинго холодно посмотрел на него.
— Хорошо, я встану, но на каких условиях? — спросил он. — Почему я вообще должен вам помогать? Конечно, я мог бы удержать миссис Перкис, но зачем, зачем? В конце этой недели мы с вами расстанемся. Вот если бы я у вас работал…
— Вы работаете! Работаете!
— …и больше получал…
— Вдвое больше! Вдвое!
Бинго подумал.
— М-да, — заметил он. — И вы не будете вмешиваться в «Дядю Джо»?
— Ни в коей мере! Полная свобода.
— Что ж, тогда — успокойтесь. Миссис Перкис сюда не войдет.
— Вы гарантируете?
— Гарантирую. Зайдем к портье, составим новый контракт — и я к вашим услугам.
Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.Мой малыш
Трутни спорили о том, имел ли Бинго нравственное право притащить своего младенца в клуб и поить его молоком прямо в курилке. Трутень с темными кругами под моноклем и под невооруженным глазом полагал, что после тяжелой ночи такие зрелища опасны. Другой, помилосердней, возразил, что Литтлу-сыну все равно придется когда-то вступать в клуб и лучше его подготовить. Третий считал, что надо предупреждать заранее, ручаясь при этом за сохранность шляп, пальто и зонтиков.
— Очень уж у него подозрительный вид, — пояснил он. — Что называется, преступная внешность. Вылитый Эдвард Робинсон.
Четвертый Трутень, всегда все знавший, сумел пролить свет на эту тайну.
— Да, — сказал он, — Алджернон Обри — не подарок, но Бинго уверяет, что он совершенно безопасен. Визит в наш клуб — знак благодарности. Если бы не этот младенец, еще одна семейная драма буквально потрясла бы мир.
Когда брак Бинго Литтла с Рози М. Бэнкс был благословлен потомством и Алджернон Обри появился на лондонской сцене, отец его (сказал Трутень) откликнулся так, как откликнулись бы и вы. Знакомясь с младенцем, он произнес: «Ой» — и долго не мог прийти в себя.