Другая наша соседка по рынку отличилась невиданной храбростью. Сама она русская, светленькая, и торговала недалеко от нас, в параллельном ряду. После взрыва ракеты она на руках тащила раненую чеченку, а в это самое время воришки украли весь ее товар. Но она нисколько не жалеет об этом. Я с ней говорила. Она — молодец!

Сейчас рынок стал маленьким. Утром всего два ряда. Столы расставили вдоль проспекта Мира. Люди решили — здесь кафе, парикмахерские, жилые подъезды. Можно успеть в укрытие. Увидев меня с палкой-клюкой, прохожие и торговцы шутили: «Молоденькая бабушка!» Все желали быстрейшего выздоровления.

Репродуктор в районе проспекта Мира, который летом звучал музыкой, повторял одно и

то же: «500 человек пропали без вести. Около 1000 человек раненых. Учета людей, вывезенных в села и в сельские медпункты, нет».

Мы расплакались, узнав, что в киоске для продажи конфет погибла девочка — моя

ровесница. Ее старшая сестра и ее мама — ранены!

Убита соседка по рынку Роза, продававшая капусту на восьмом месяце беременности. У нее остались сиротами семь детей, и многие другие.

Заплаканные, мы купили хлеб, поехали домой. В автобусе ревели не мы одни.

Пришли. Разогрели чай.

Почти сразу явился Аладдин. Говорить не хотелось. Он сказал, что был у сестры.

Говорил с ней обо мне. Сестра пообещала сделать мне подарки. Пересмотреть те платья и

халаты, что купила себе недавно, летом.

Аладдин стал прощаться. Неожиданно моей растерянной маме он успел вложить в руки

конверт:

– На операцию и на лекарства, — сказал он. — Или на питание, на крайний случай.

– Мы вернем! — крикнула я, когда он выходил. Нам было стыдно.

Понимали, что брать у малознакомого человека деньги — нехорошо.

Но выхода у нас не было. Без денег — не лечат. В конверте оказалось 200 рублей!

Аладдин попросил меня, чтобы я называла его «Старшим братом». Мне понравилось, я

согласилась.

Вечером, совсем поздно, пришла тетя Кусум — мать Дауда. Она подарила мне черную

юбку с красивыми карманами. Мы хотели оставить гостью у себя, так как на улице было

темно. Но тетя Кусум заявила:

– Кроме Бога я ничего не боюсь!

Рассказала:

– Днем бомбили в центре. Снова есть погибшие.

Вовремя мы ушли!

Еще Кусум сказала, что решила держаться рядом с Даудом, а своего младшего сына она

оставит у родных. Ее старший сын — ей особенно дорог. Вторая попытка увезти его не

удалась! Даже Москва и обучение в столичном вузе не соблазнили его. Дауд заявил, что он

все равно сбежит к своим друзьям! В случае насилия над его волей и над личным его

решением он навсегда забудет о семье.

После ухода тети Кусум в нашу дверь постучала Фатима, та женщина, у которой

умер маленький сын. Она принесла нам вкусный суп, на помин его души.

Сейчас канонада. Мама ушла за водой. Я сижу и глажу кота Чипса.

Надеюсь снова увидеть Аладдина.

Царевна Патошка-Будур.

27 октября 1999

Утром настроение подняла тетя Марьям. Она опять с нами. С ней мама дружит с первого дня проживания в этом доме, с декабря 1986 года. Марьям расцеловала меня, пообещала:

– Ты очень скоро поправишься! Только немного потерпи!

Она подарила мне головной платок, кремовый с нежной каймой. Пудру! Мы вместе позавтракали. Марьям предупредила, что вывезет часть своих вещей в Ингушетию. А рядом с нами, на первом этаже, поселит семью из дома напротив. Мы будем не одни! А если найдет возможность, то приедет сама или пришлет за мной и за моей мамой кого-то из своих сестер. Поможет нам выехать!

Днем мы прокатились в больницу № 4. Снова зря. Электричества нет, а «дизель» украли. Рентген мне не сделали. Возил сосед Резван. Столько денег и времени потеряли, а толку нет! Маленький осколок прорезал кожу, вышел сам. Мне советуют делать компрессы из теста с медом. Оказывается, у меня мелкие осколки, а не порезы! Мы насчитали 15 штук, всюду, где нашли что-то твердое под кожей. А шестнадцатый осколок — глубоко. Он большой и рядом с костью в ноге. Этот — хуже всех! Он перемещается. Блуждая внутри, режет мою ногу!