Создатель тянул, сколько мог, то замедляя движения, то сбивая ритм, то останавливаясь, перенося всю страсть в поцелуи, но в конце концов вечная, доисторическая страсть, таящаяся в мужчинах, вырвалась из темных глубин и задавила ласковые расчеты разума. Он взорвался, насмерть зажав зубами кожаный ремешок на ее шее, и бессильно уткнулся лицом в ее грудь.

Наири обняла Олега, прижала к себе. А солнца уже испарили иней, согрели камни, припекли спину. Он откинулся, слабо простонал: «Хорошо…» Наири села. Маленький мешочек, который висел на ремешке, оказался между маленьких упругих грудей.

— Что это? — лениво спросил Создатель.

— Прах хранителя, — так же утомленно ответила она.

— Что? — не понял Олег.

— Прах моего духа-хранителя, — повторила девушка и, видя непонимание на его лице, уточнила:

— Прах духа, владельца имени. Ухо и палец.

— Зачем?

— Ну как это зачем? — настал черед удивляться девушке. — Раз имя взято, то дух мертвеца будет охранять нового владельца. Чтобы он не ошибся, прах всегда должен быть с человеком.

— Какого владельца? Какого мертвеца? — замотал головой Олег и сел рядом с Наири.

— Как ты можешь этого не знать? — Девушка прикрыла мешочек левой ладонью. — Когда рождается ребенок, то ему нужно дать имя, так? Ну вот… А где его взять, имя? Не из воздуха же!

— А откуда?

— Ну как откуда? Когда рождается ребенок, его отец спускается к низким людям… Узнает чье-нибудь имя и забирает его.

— Забирает имя или убивает? — Олег внезапно вспомнил селянина, у которого остался только один сын.

— Забирает имя… — Наири замялась. — Но ведь человек без имени все равно жить не сможет?! А дух его после смерти будет охранять от бед того, кто получил его имя. Нужно только забрать ухо и палец с руки… И всегда носить с собой.

— Так у тебя там… — Олега передернуло. — Так у тебя там кусочки трупа?

— Прах хранителя, — поправила Наири.

Олег вспомнил, как сжимал ремешок зубами, и ему стало совсем нехорошо.

— А снимать его нельзя? Хотя бы на время.

— Да ты что? — испугалась Наири, опять схватившись за мешочек. — А если злые духи? Или сглаз? Или беда?

— А моего покровительства тебе недостаточно? — деланно обиделся Олег. — Как-никак, я — Создатель.

— Ты? Ты? — задыхаясь от восторга, вскочила на ноги Наири. — Ты готов дать мне свое имя? Свое покровительство?

— Ну, — пожал плечами Олег, — если ты не будешь отрезать мне ухо…

— Правда? Это правда? — Наири опустилась перед ним на колени, судорожно сжимая свой «прах хранителя». — Ты не обманываешь?

— Нет.

Девушка неуверенно сняла ремешок с шеи, испуганно заглянула в кулак, вскинула глаза на Олега:

— Ты действительно дашь мне свое покровительство?

— Дам, — кивнул Создатель, радуясь, что так быстро и просто избавился от трупного мешка на шее любовницы. — Клянусь.

— А имя? Какое у меня будет имя?

— Ну, Олег тебе не подойдет… Значит… Ольга! Ольга, Оля, Оленька. Нравится?

— Оль-га, — нараспев произнесла Наири, медленно поднялась, подошла к краю уступа, замерла; колеблясь, раскрыла кулак, последний раз взглянула на «прах хранителя», глубоко вздохнула, словно перед прыжком в глубокий омут, резко взмахнула рукой и бросила мешочек в пропасть.

— Ольга!!! — закричала она изо всех сил. — Меня зовут Ольга! — Потом она вернулась к Олегу, встала на колени, склонила голову: — Вот и все… Теперь я — твоя.

Создатель не выдержал той неуверенной безысходности, что прозвучала в ее голосе, рванулся вперед, привлек ее к себе, крепко обнял. Она никак не отреагировала — только слабо улыбнулась.

— Моя, и только моя. Мы всегда будем вместе.

Девушка внезапно заплакала.

— Да что с тобой? — испугался Олег. — Что случилось?

Но она уже смеялась, утирая шальные слезы.

— Я твоя, Создатель, твоя.

И опять внезапно, без всякого перехода, отстранилась, вскочила на ноги.

— Мне нужно сходить… Сказать отцу. Матери. — Она опять упала на колени: — Разреши мне сходить… Спуститься вниз. Я быстро.

— Да, конечно, милая. — Он погладил ее ладонью по щеке.

— Я сейчас, я быстро.

— Не забудь одеться, — остановил Олег девушку, которая, похоже, совершенно потеряла разум.

— Да, да, конечно. — Девушка в который раз за последние минуты вскочила на ноги, метнулась к дому. Застыла в дверях, оглянулась, судорожно шаря левой рукой по груди, повторила, как заклинание, глядя прямо в глаза Создателя: