Почему-то после этого ответа вся злость к мальчишке улетучилась.

— Это хорошо, что не знаешь… Значит, в тебе еще осталось что-то от человека. Постарайся не растерять. Ты живешь в плохом месте…

— Но… — вкинулся Чегай, однако я остановил его:

— Чегай! Когда государство отнимает у своих людей право на оружие, значит оно боится собственных граждан. Значит, оно преступно, и само сознает свою подлую сущность. Ты живешь в плохом месте, Чегай.

— Властители имеют право на оружие!

— А при чем тут властители? Когда ты возвращался помогать мне в драке с шери, разве ты делил нас на одних и других?

— Ты стал частью меня, Лунный Дракон, — после некоторого колебания ответил мальчишка. — Мне было легче рискнуть собой, чем смириться с твоей гибелью.

— А сегодня ты украл у меня ольхон…

— Это сделал не я, — послышались у Чегая в голосе оправдательные нотки. — Я договаривался о твоей встрече с Повелителями Вселенной.

— Как считаешь, Чегай, — тихонько спросил я его, — а кто дороже мне, вы с Иреной, или какой-то провинциальный повелитель?

— Это Повелитель Вселенной! — обиженно вскинулся потомок древнего рода.

— Может быть, — не стал спорить я, и развел руки, указывая на розовые стены улицу. — Вот только вселенная его маловата стала. Огород у заречан, помнится, куда шире…

— Благородство Повелителя определяется не размером его владений, а величием души!

— Чега-ай, — остановил я его хвалебную оду. — Девушка, которая прошла с тобой бок о бок путь настоящего мужчины, обобрана, выгнана за ворота и обозвана просительницей. Кем? Неким существом, ни разу не покинувшем стены дома? Как ты мог позволить это, Чегай? Меня, рисковавшего жизнью ради вашего покоя, лишают оружие и заставляют целовать пол. Неужели ты думаешь, что я соглашусь на это, Чегай? Неладно что-то с благородством в вашем городе, потомок рода Че, и мне здесь не нравится.

— Повелитель будет зол, когда узнает о твоем отказе… — и до боли в сердце в этих словах зазвучал прежний Чегай. — Он может захотеть покарать тебя.

— Если у него появится такая мысль, скажи, что я буду у Наместника.

— Я передам, — помедлив, кивнул Чегай, и мы разошлись в разные стороны.

— Ты обязан поклониться и поцеловать порог дома, когда входишь к властителю, смертный! — заорал лысый, как бильярдный шар, и изрядно брюхатый потный мужик, стоило мне открыть двери в сад Наместника. И я снова мгновенно пришел в бешенство от подобной самоуверенной наглости. Сгреб у входа медную хреновину непонятного назначения килограмма на полтора и запустил в полет, метясь хозяину в лоб. Жирный увернулся, уж совсем не к месту заорав еще громче: — На колени, проситель, когда видишь перед собой Наместника!

— Ты-то мне и нужен, — я пошел к нему по дорожке между барьерами огорода. — Где мой ольхон?

— В Небесном Городе только властители имеют право носить оружие, — негромко сообщил мужик, бледнея на глазах, вспомнил про свой клинок и положил руку на рукоять. — На колени, смертный!

— А мы, значит, быдло бессловесное? — я неторопливо приближался к нему. — Вы забыли один пустяк, ребята. У дракона есть оружие, которое невозможно украсть. — И я расплылся в улыбке. — Так где мой ольхон?

— Ты не имеешь право ходить среди властителей с ольхоном! — истошно завопил он и обнажил клинок.

— Ты, кажется, верный исполнитель закона? — до него оставалось всего пара шагов. — Тогда я должен тебя обрадовать. Сейчас ты умрешь, выполняя свой долг.

— А-а!!! — он закинул лезвие далеко за голову, словно собирался рубить дрова, и кинулся в самоубийственную атаку. Молодец, хоть не струсил. Я со всего размаха врезал ему промеж ног, а когда мужик осел, выпучив глаза, взял его руку с клинком, поднес ко рту, перекусил холодный металл, а жесткую крошку выплюнул ему в лицо.

— Где мой ольхон? Я не хочу тебя убивать, Наместник. Не напрашивайся.

— Вы… Не можете… С оружием… — повторил толстяк, превозмогая боль.

Не всякий так сможет, погибает, но не сдается. Ей богу, я его зауважал. А потому присел рядом и сообщил:

— Мне ваш Град Поднебесный осточертел за полдня хуже горькой редьки. Я ухожу.

— Заждалась, наверное? — спросил я Ирену, послушно стоявшую за воротами и протянул ее ольхон. — Я ухожу. Дорогой Наместник даже взялся проводить меня до Горной Струи и выделить ногну для спуска.

— Как? — испуганно приоткрыла она рот.

— Очень просто. Мне здесь не нравится. Ты пойдешь со мной, или предпочитаешь ошиваться среди этих самодовольных болванов?

— Да как ты смеешь?! — немедленно откликнулся толстяк.

— Когда мужчина считает себя оскорбленным, — заметил я, — то есть хороший способ решить все проблемы. Называется — дуэль.

Наместник мгновенно побледнел, причем лысина его покраснела — забавное зрелище — и отступил на шаг.

— Я никогда не скрещу оружие со смертным! — гордо заявил он.