— Мне показалось, что розы на стенах передней спальни немного старомодны для нашего столетия. Нет, я не жалуюсь. Просто обои так обветшали, что отдирались от стен словно кожура бананов.

— Ты сама делала ремонт?

— Я мастер на все руки, — сказала Клер. — Я не могла позволить себе нанимать рабочих.

— Я не хотел говорить снисходительно.

— Тебе это не удалось.

— Но разве это не забота твоего арендодателя — ремонтировать помещение?

— С какой стати? С твоей мамой это не сработало. На ее месте я бы купила пару банок краски и сделала все сама.

— Она бы не стала…

— Сэр Роберт позволил мне сделать ремонт в счет оплаты.

— Скряга.

— Денег для реставрации не было, — сказала Клер, вставая на защиту старика.

— Поэтому он заставил тебя сделать это бесплатно.

— Мне негде было жить. Он оказал мне услугу.

Она убирала, украшала, переделывала дом под себя, а Элли помогала ей сконцентрироваться на основной цели в те далекие месяцы, когда ее жизнь изменилась до неузнаваемости. Ни учебы в университете, ни работы, ни семьи. Только она и новорожденная дочка.

— Это была сделка, выгодная обеим сторонам, Хэл. Если бы дом починили, я бы не потянула оплату. А так он предоставил мне строительные материалы, — сказала Клер, — а еще поставил новые окна и залатал дыры.

— Почему меня это не удивляет?

— Не знаю. А почему должно?

Хэл покачал головой:

— Ты боишься щекотки?

— Что? Нет… Что ты делаешь? — спросила она, смущенная внезапной сменой темы разговора.

Он не потрудился ответить, встал на одно колено и поднял ее ступню.

Она подавила вздох, когда он провел ладонью по ее пятке:

— Больно?

— Немного. — Она врала. Когда он гладил рукой ее пятку и лодыжку, она не чувствовала боли. — Элли уже начала жаловаться на обои в своей комнате, — сказала она, пытаясь переключиться на другую тему, в тщетной попытке отвлечь себя от удовольствия, пронизывающего все ее тело. От почти забытой тяжести в груди, жаждущей прикосновения его рук, и от тепла, разливающегося между ног.

— Элли?

— Эллис Луиза. Я назвала ее в честь бабушки. Видимо, она уже выросла из возраста, когда верят в сказки. Сложно представить, что ей уже восемь.

— В восемь уже не верят в сказки?

— К сожалению.

— И что теперь?

Клер зачарованно рассматривала его длинные пальцы, которые бережно вычищали песок между ее пальцами. Они были покрыты небольшими шрамами, которые обычно появляются от постоянного контакта с горячим металлом. Руки механика…

— Балет? Лошади?

— Балет — нет, — быстро ответила она. — Лошадей она обожает, но у меня нет на это денег. Честно говоря, мне все равно, что она выберет. Главное — чтобы она поменьше задумывалась о мальчиках. Сейчас дети так быстро взрослеют!

— Так было всегда, Клер.

— Правда? Наверное, мне задавали слишком много уроков… — А еще ей не давали достаточно свободы, чтобы она моталась по городу вместе с другими девчонками, привлекательными для мальчишек. Впрочем, ее никогда и не звали в компанию. По крайней мере, девчонки. Мальчики иногда косились на нее, но у них не хватало смелости подойти к ней. — Мне казалось, девочки моего возраста были гораздо старше и опытнее меня.

— Похоже, ты наверстала упущенное.

Она покачала головой:

— Прошлого не вернешь. — В восемнадцать лет она была безнадежно наивна, полагая, что любовь и секс — одно и то же. Не желая думать о прошлом, она сказала: — В выходные мы с Элли поедем в строительный магазин, где она подберет себе что-то новое.

— А тебе не стоит подождать и узнать, что задумал новый владелец, прежде чем вкладывать очередные деньги в дом, который тебе не принадлежит?

— Пара рулонов обоев ничего не изменит. Когда он увидит, какая я примерная съемщица жилья, он, скорее всего, будет умолять меня остаться.

Хэл оставил ее фразу без комментариев. Вместо этого придвинул стул, положил на него полотенце и поставил на него ее вымытую ногу.

— А ты не должен быть на работе? — спросила она, пока он выливал воду в раковину и ополаскивал миску, прежде чем наполнить ее чистой водой и добавить туда антисептик. Она цеплялась за любой повод, чтобы не думать о его прикосновениях.

— Нет, пока я не закончу, — сказал он, снова опуская ее ногу в воду. Но в этот раз он поднял ее, затем сел на стул и положил полотенце и ногу себе на колено, чтобы она разглядела рану.