На выходные она отправилась в Бостон навестить Пола, который лежал в Гарвардской клинике. Он умудрился подхватить грипп, и теперь врачи опасались пневмонии. Капитан его яхты организовал его транспортировку в Бостон вертолетом «Скорой помощи» и тем самым, возможно, спас ему жизнь.

Пол поправлялся медленно, он был еще очень слаб и большую часть времени, которое Хоуп провела у него, спал. Она сидела рядом, держа его за руку, а он время от времени открывал глаза и улыбался ей. Горько было сознавать, что когда то это был сильный человек, блестящий знаток своего дела, полный жизни во всех отношениях, — и вот к чему он пришел. Полу всего шестьдесят один год, а он уже как трясущийся бессильный старик. В какой то момент Пол посмотрел на нее и покачал головой.

– Я был прав, — проговорил он, — тебе не нужно было оставаться женой такой развалины. — От его слов у Хоуп навернулись слезы, она наклонилась к Полу и поцеловала его в щеку.

– А я бы осталась, и ты это знаешь. Ты сделал глупость, что развелся со мной. Не говоря уже о потерянных деньгах, — усмехнулась она.

– Очень скоро получишь и остальные. За вычетом того, что достанется Гарварду. — Говорить ему было трудно, и Хоуп, склонившись к нему, вслушивалась в каждое слово.

– Замолчи! Ты поправишься. — Пол не ответил, лишь покачал головой, закрыл глаза и опять задремал. Простившись с Полом через час, Хоуп ушла, а вечером улетела в Нью-Йорк. Никогда еще Хоуп не чувствовала себя такой одинокой, разве что в тот день, когда умерла Мими, но тогда рядом был Пол.

На следующее утро, когда раздался звонок из Ирландии, Хоуп заговорила о Поле.

– До чего грустно видеть его в таком состоянии! — Голос у нее дрогнул, и по щекам покатились слезы. Она вытерла глаза. — Он болен и очень ослаб.

– Все еще любишь его? — ледяным тоном спросил Финн.

– Как ты можешь так говорить? — возмутилась она. — Ради бога, Финн! Я была его женой двадцать лет! Кроме меня, у него никого нет.

– А у тебя есть я! — ответил Финн. Опять он о себе!

– Это совсем другое! — попыталась объяснить Хоуп. — Тебя я люблю, а с Полом меня связывает общее прошлое, и наша дочь, и наша потеря — нашей девочки нет.

– Как и нашего ребенка — из за тебя! — Это были несправедливые слова, но он ревновал ее к Полу и сознательно хотел причинить боль. Ей была ненавистна эта его черта! А то, что выкидыш целиком на ее совести, и вовсе неправда. Это было подло и жестоко — обвинять ее снова и снова. И это говорит ей Финн, который умеет быть таким нежным, страстным, таким заботливым!

– Извини, мне пора, — оборвала его Хоуп. Не хватало еще им сейчас поругаться. Да и выяснять отношения, вдаваться в объяснения, оправдываться было не в стиле и не в правилах Хоуп.

– А если бы я был так болен, ты бы сидела со мной? — продолжал Финн, словно не слыша ее.

– Конечно, — ответила Хоуп сухо.

– Откуда я могу это знать?

– Ты спросил — я ответила. Придется поверить мне на слово. — Она посмотрела на часы. Через полчаса у нее съемка на другом конце города. — Пока, Финн, надо бежать — я уже опаздываю.

Хоуп приехала на съемку, и снова работа шла трудно. Настроение было ужасное. Похоже, у Финна обнаружился талант выводить ее из равновесия. И еще Хоуп с волнением ждала известий от Марка и из за этого очень нервничала. Втайне она надеялась, что все будет хорошо. Но как объяснить тот факт, что Финн врал ей о своих отношениях с издательством? Но если никаких неожиданностей не будет, Хоуп была готова допустить, что эта ложь — болезненная реакция Финна на тяжелую ситуацию, его уязвленное самолюбие. Это, по крайней мере, можно будет извинить.

От Марка не поступало известий до конца недели. Частный детектив должен был передать информацию через него. Марк позвонил вечером в пятницу. Спросил, удобно ли ей приехать к нему в офис, так как у него есть кое какие бумаги и фотографии, которые могут ее заинтересовать. Голос у него был невеселый, но Хоуп не стала задавать вопросов до личной встречи. Всю дорогу она страшно нервничала. Марк хранил невозмутимое молчание, пока они не уединились у него в кабинете. Тогда он открыл какую то папку и протянул ей маленькую потрепанную фотографию. Лицо у него было мрачным.

– Кто это? — спросила Хоуп, разглядывая снимок. На нем были запечатлены четверо мальчишек, от времени карточка пожелтела и истерлась.

– Это твой Финн. — Она перевернула фотографию и прочла: «Финн, Джои, Пол и Стив». — Не знаю, который из них — он. — На всех четверых были ковбойские шляпы, и разница в возрасте была совсем небольшая. — Он и три его брата.

Хоуп бросила на Марка недоуменный взгляд.

– Это какая то ошибка. Он был единственным ребенком в семье. Наверное, это какой то другой О’Нил. Фамилия то распространенная. — В этом она была права. Марк кивнул и зачитал справку.

– Финн был младшим из четырех братьев. Джои за попытку угона самолета на Кубу сел в тюрьму, где пребывает по сей день, это было бог знает сколько лет назад. А до этого он получил условный срок за участие в ограблении банка. Очаровательный мальчик. Стива в четырнадцать лет насмерть сбила машина в Нижнем Ист-Сайде, где они тогда жили. Пол — полицейский, работает в управлении по борьбе с наркотиками. Он старший из всех, это он дал моему человеку эту фотографию. Ее надо вернуть. Отец мальчишек был убит в пьяной драке в баре, когда Финну было три года. Папаша у них чем только не промышлял. Мать, если верить Полу, работала горничной у каких то богачей на Парк-авеню и с четырьмя детьми ютилась в двухкомнатной квартирке многоквартирного дома в Нижнем Ист-Сайде. Дети ночевали в спальне, она — на диване в гостиной. Мать звали Лиззи. Она умерла от рака поджелудочной железы лет тридцать назад, мальчишки тогда были еще совсем сопляки. Судя по всему, они здорово нахлебались. Вскоре Финн с одним из братьев оказались в приюте, откуда благополучно удрали.