Каль хотел заключить союз с городами против аристократов, чтобы объединить усилия недовольных положением в государстве. Как следует из «Хроник правления Иоанна II и Карла V», составленных монахом из Сен-Дени, буржуа отдельных северных городов были не прочь заключить союз с Калем. Жители Бове и Санлиса поддержали восставших, открыли им городские ворота и предоставили в их распоряжение продовольствие, а многие горожане присоединились к повстанцам. В Бове с согласия мэра и магистратов казнили нескольких высокородных людей, доставленных в город в качестве пленников. В Амьене нескольких феодалов приговорили к смерти заочно.

Но далеко не все буржуа поддерживали восставших. В Компьене муниципальные власти отказались выдать повстанцам аристократов, укрывшихся в городе, закрыли городские ворота и укрепили городскую стену. В нормандском Кане агитатор повстанцев с миниатюрным плугом на шляпе расхаживал по улицам города, призывая народ присоединиться к восставшим, но желающих не нашлось. Позже его убили три горожанина, которых он оскорбил.

И все же многие горожане поддерживали повстанцев. Согласно сохранившимся прошениям о помиловании, написанным после подавления смуты, их подателями являлись мясники, возчики, бочары, муниципальные служащие и даже священники, которые вместе с крестьянами участвовали в разбое и грабежах. В восстании принимали участие даже нетитулованные дворяне, но помогали ли они повстанцам по убеждению или использовали возможность обогатиться или влиться в ряды восставших их заставили чрезвычайные обстоятельства, сказать затруднительно. По крайней мере, рыцари, оруженосцы и городские и сельские чиновники, обвиненные в участии в смуте, утверждали, что примкнули к восставшим по принуждению, и это, возможно, было правдой, ибо повстанцам не хватало образованных лидеров.

Командиры повстанцев далеко не всегда управляли создавшимся положением. Так, в Вербери, когда командир одного повстанческого отряда возвращался из рейда с пленным оруженосцем, его окружила толпа, потребовавшая немедленно расправиться с пленным. «Побойтесь Бога, — уговаривал толпу командир. — Не идите на преступление. Не берите грех на душу». Для этого повстанца аристократ все еще оставался влиятельным человеком. Для него, но только не для толпы — оруженосцу отсекли голову.

Когда восстание набрало силу, повстанцы на вопрос о цели выступления отвечали, что хотят истребить всех аристократов до единого. Трудно сказать, действительно была ли такова цель повстанцев, однако аристократы, оказавшиеся в зоне восстания, опасаясь за свои жизни, обратились за помощью к феодалам Фландрии, Эно и Брабанта.

Марселю казалось, что Жакерия даст ему дополнительное оружие в развязанной им войне против аристократов, и он решил воспользоваться этим оружием, совершив пагубную ошибку, которая лишила его поддержки имущих классов. По подстрекательству Марселя отряд повстанцев, действовавший в предместьях Парижа под командованием двух столичных купцов, вторгся во владения советников короля — Робера де Лорри, Симона де Бюсси и Пьера д’Оргемона. Ворвавшись в замок Эрменонвиль, подаренный королем де Лорри, повстанцы выволокли Робера во двор и, поставив на колени, заставляли проклясть французских аристократов и принести клятву верности парижской общине.

Воодушевленный этим успехом, Марсель решил захватить семейство дофина, нашедшее убежище в Мо. По призыву Этьена Марселя парижане объединились с повстанцами, и 9 июня около девяти тысяч вооруженных людей подошли к воротам города. Целью отряда был захват хорошо укрепленной городской цитадели, известной как «Рынок Мо», где под охраной небольшого отряда рыцарей укрылись около трехсот знатных дам, включая жену, дочь и сестру дофина. Мэр Мо обещал дофину, что убережет его семью от всякой опасности, но когда повстанцы подошли к городу, он дрогнул и не стал противодействовать горожанам, когда те — то ли от страха, то ли из сочувствия — открыли повстанцам городские ворота, а на улицах установили пиршественные столы с едой и вином. Войдя в город, повстанцы огласили улицы дикими криками, в то время как дамы в крепости содрогались от ужаса.

Однако у дам отыскались защитники. В то время из Пруссии возвращались два прославленных рыцаря — капталь де Буш и Гастон Феб, граф де Фуа. Хотя один из них присягал на верность английскому, а другой — французскому королю, они были кузенами и, пользуясь перемирием между англичанами и французами, проводили время в Пруссии вместе. Узнав об опасности, которой подвергаются дамы в Мо, рыцари не смогли оставить женщин в беде, ведь совершать подвиги во имя прекрасных дам было у них в крови. Гастон Феб и де Буш, собрав отряд из ста двадцати человек, добрались до «Рынка Мо» в тот самый день, когда восставшие вошли в город. Крепость возвышалась на острове между искусственно прорытым каналом и Марной и соединялась с городом каменным мостом, перекинутым через реку.

Отряд де Буша и де Фуа из двадцати пяти конных рыцарей в тяжелом вооружении с серебристо-голубыми знаменами, украшенными изображением звезд, лилий и притаившихся львов, ворвался на заполненный повстанцами мост. Оказать сопротивление конным рыцарям на узком мосту было немыслимо, и повстанцы падали один за другим. Одни гибли от удара копьем или боевым топором, другие были смяты непомерной силой и тяжестью противника и нашли свой конец под копытами лошадей, третьи свалились в воду. Расправившись с повстанцами на подступах к «Рынку Мо», рыцари перенесли боевые действия в город, где продолжили кровавую бойню, истребляя повстанцев, как «диких животных», а затем пустились в погоню за теми, кто успел скрыться за городскими воротами.

В хрониках говорится, что рыцари уничтожили в Мо «несколько тысяч» повстанцев, чему поверить немыслимо, но несомненно одно: повстанцам был нанесен серьезный урон. Рыцари же потеряли всего несколько человек (одному стрела угодила в глаз). После боя рыцари разграбили и сожгли город. Дома и церкви подверглись полному разграблению, мэра повесили, многих горожан за пособничество повстанцам убили, немало людей сгорело в своих домах. Мо горел в течение двух недель, а позже за измену короне потерял статус автономной общины.