Оборонительные линии планируют строить, чтобы они помогали обороняться мужественным и стойким защитникам, однако не для того, чтобы вселить дух мужества меньшинству населения крупного города, испытывающему страх, который очень скоро может перерасти в панику. И сравнения с энергичной защитой Восточной Пруссии совершенно неправомерны, поскольку там крестьянский элемент был готов защищать «свой дом и скарб» вполне искренне. В Восточной Пруссии, кроме того, достаточно сильные армейские формирования знали, что в случае необходимости их отступления укрепления будут заняты новыми защитниками, в Вене же американские и английские воздушные гангстеры нападали с неба, вызвали падение венгров, которые затем переметнулись и стали коммунистическими, и нет никакой надежды, что отходящие германские части, например из Греции, будут сражаться за Вену. Пораженческие настроения в Вене обусловлены восприимчивостью населения ко всем известиям с юго-востока, ко всем мерзким слухам, к известным «австрийским тенденциям» и, разумеется, к любой коммунистической пропаганде. Личные впечатления в рабочих кварталах и городских пригородах… отнюдь не вдохновляют…»

Когда известные личности стали обдумывать возможную эвакуацию населения Вены «в крайнем случае», Генрих Гиммлер запретил любые дискуссии по этому вопросу.

Венцы могут и должны выйти навстречу войне, поднявшись на стены своего города, они непременно должны защищать его!

Наступил новый год, а вместе с ним пришло и время суровых испытаний. В течение всей зимы стратегическая авиация США постоянно «гостила» в небе над городом. Город, который по сравнению с масштабами разрушения других германских городов слыл в германском общественном мнении «бомбоубежищем рейха», в эти холодные зимние месяцы познал весь страх и все страдания современной воздушной войны. Воздушные налеты приносили с собой не только многочисленные человеческие жертвы, бомбами были превращены в пустыню целые городские кварталы, их жертвами стали такие всемирно известные произведения искусства, как Государственная опера, Музей истории искусств, городской театр. Значительные повреждения получил собор Святого Стефана и дворец Шёнбрунн. Изрядно пострадали водо– и газоснабжение города; почта и транспорт порой совершенно бездействовали. С развитием наступления русских к стенам города приближалась также и опасность с востока. 10 января 1945 года из Вены выступили первые батальоны фольксштурмистов. Им предстояло занять позиции на бывшей австрийско-венгерской границе.

В сводке военного округа от 6 марта 1945 года общая ситуация в Вене освещена подробно и реалистично: «…настроение населения крайне подавленное. Повсюду испытываются военные трудности, заметны крайнее раздражение населения и если не только пораженческие, то во всяком случае деструктивные тенденции, причиной чему в значительной степени служат… тяжелые терроризирующие налеты на Вену. Надежды на окончательную победу германского оружия убывают с катастрофической быстротой. <…> Это пессимистическое настроение, естественно, служит отличной питательной средой для вражеской пропаганды. Она проявляется в надписях на стенах, написанных от руки листовках. Дело доходит даже до того, что после тяжелых террористических воздушных налетов вспомогательные отряды вермахта и партии подвергаются оскорблениям и даже откровенным угрозам. Все шире распространяется слушание радиопередач вражеских радиостанций. <…> Самые невероятные слухи вызывают доверие и передаются дальше. Над объявленным применением нового чудо-оружия посмеиваются, считая его пропагандистским блефом. <…> От вражеской же пропаганды исходит (и поддерживается ею) постоянный разлад и травля бывших граждан старой империи…»

В этой же сводке упомянуто также австрийское движение Сопротивления и процитированы его лозунги («Сама собой она не закончится, мы должны положить конец этой проклятой войне!»). Это движение организовалось уже поздней осенью 1944 года и стало известно под названием "Osterreich (т. е. Австрия. – Ред.) 1945, а также под сокращенным – по первой букве и последней цифре – 0–5. Самые различные политические группы вошли в этот единый фронт и пытались путем листовок, подпольных газет и (позднее) активных действий поднять широкие народные массы на дело становления свободной и независимой Австрии.

Другой (и печальной) страницей стала последняя военная зима в судьбах юговосточно-европейской эмиграции в Вене.

Город был местом сбора для всех тех беженцев, которых официальная пропаганда называла «нашими юго-восточными друзьями». Зимой 1944/45 года старый имперский город был «временным местопребыванием» тех политиков, которые рассчитывали на политическое будущее в отвоеванном Юго-Востоке. Так, например, в Вене обосновался командующий румынской Железной гвардией [96] Хория Сима [97] , объявивший себя главой румынского «национального правительства» и пытавшийся из военнопленных румын создать «национальную армию» и поставить ее на ноги. Строил здесь большие планы и болгарский профессор Александр Цанков, бывший царский министр и председатель праворадикального софийского движения (создал в 1932 г. фашистскую партию Народносоциальное движение. – Пер.), вставший здесь во главе правительства в изгнании, премьер-министром которого он был с сентября 1944 года. С декабря 1944 года в Вене собрались прогерманские эмигранты из Сербии, Черногории, Албании и Греции, которых поддерживал Герман Нойбахер, особый уполномоченный представитель министерства иностранных дел Германии. «Официальная политическая линия такова: мы возвращаемся на юго-восток. В качестве первого этапа вы услышите тяжкий шаг 60 дивизий, которые должны отбросить русских. Но вся политическая эмиграция занимается только бессодержательной возней, за которой нет ни силы, ни мысли».

В конце февраля и начале марта настроение многих венцев начало было меняться: через город шли дивизия за дивизией отдохнувших, одетых в новую военную форму молодых солдат, с новым оружием в руках, колонны пехоты сменялись на марше колоннами многочисленных танков и самоходных орудий – все они двигались на восток в направлении Венгрии. Неужели Гитлер еще сможет сохранить власть? И вдруг «последние резервы» рейха не просто пропагандистский вздор, а подлинная сила, которая лишь придерживалась для решительного удара, который будет нанесен противнику в момент его упоения победой? Некоторые начинали вспоминать о том, что Людендорф, чье влияние на Гитлера было хорошо известно, в одной из своих работ 20-х годов предвещал, что следующая война, которая разразится в Европе, закончится в районе озера Балатон. И неужели этим солдатам Гитлера, лица которых еще не покрыла военная усталость, дано свершить на следующих неделях решительный поворот на востоке и спасти от поражения всю империю?

Идея Гитлера о проведении в начале 1945 года крупной наступательной операции на территории Венгрии родилась уже в начале декабря 1944 года. Принимая Салаши 4 декабря в Берлине, Гитлер сообщил венгерскому вождю, что «он возьмет на себя тяжелый риск и отправит в Венгрию 6-ю танковую армию СС». Срок переброски этих сил назван не был. Недавно созданная 6-я танковая армия СС была сформирована из элитных подразделений танковых частей войск СС и сначала отправлена на Западный фронт, где с 16 декабря участвовала в Арденнском наступлении. Когда же операция «Вахта на Рейне», как было названо это наступление, потерпела крах, 6-я танковая армия СС была после 8 января 1945 года снята с фронта. Ее в спешном порядке пополнили, чтобы использовать в новых боевых действиях. В окружении Гитлера определенно рассчитывали на то, что четыре элитные дивизии войск СС вскоре будут снова отправлены на Восток, для прикрытия Берлина, где со времени мощного зимнего наступления Красной армии складывалась очень серьезная ситуация. В середине января русские достигли Силезии, вышли к Одеру в районе Кюстрина и сейчас стояли всего лишь в 65 километрах от ворот столицы рейха. (Советские войска на Берлинском направлении вышли на Одер в самом конце января и с ходу 31 января – 3 февраля овладели двумя небольшими плацдармами севернее и южнее Кюстрина. Позже оба плацдарма были объединены в один шириной по фронту до 44 километров и глубиной 7—10 километров. Этот плацдарм сыграл большую роль в успешном проведении начавшейся 16 апреля Берлинской операции – с него нанесла удар группировка из четырех общевойсковых армий и одного танкового корпуса. – Ред.)

21 января берлинский фольксштурм был приведен в состояние готовности. В городе нарастали панические настроения, которым поддались также и семьи некоторых высших руководителей национал-социалистической партии: фрау Геббельс уже начала обдумывать самоубийство своей семьи.

В этой напряженной обстановке генерал-полковник Гудериан предложил все высвободившиеся на Западе силы перебросить в район восточнее Берлина и дислоцировать их там двумя группами: одну в районе Глогау [98] – Котбуса, а другую в Померании восточнее Одера, чтобы этими сосредоточенными крупными силами остановить далеко продвинувшиеся передовые клинья наступающих русских войск и – пока они еще относительно слабы и испытывают трудности со снабжением – отрезать их от основных сил. Гитлер, однако, высказался против этого плана. Он преподнес своим совершенно ошеломленным генералам другую идею – задействовать 6-ю танковую армию СС не для защиты Восточной Германии или даже Берлина, но в Дунайском регионе. Никакие аргументы Гудериана не смогли переубедить Гитлера. Он обосновывал необходимость наступления в Венгрии в первую очередь экономическими соображениями. В течение целого дня обсуждалось это «злосчастное решение» (Гудериан). Гитлер оставался при своем мнении: «Если вы не получите больше горючего, то ни один танк не сдвинется с места и не взлетит ни один самолет. Это вы должны ясно сознавать. Но мои генералы ничего не понимают в военной экономике!» Фюрер ссылался на венгерские нефтяные месторождения и расположенные около них нефтеперегонные заводы, которые после бомбовых ударов по германским заводам по производству синтетического горючего стали совершенно незаменимыми и приобрели решающее значение для ведения войны.