Взяв мальчика за руку, он исчез с ним в коридоре.

— Извини, пожалуйста, за шумную встречу! Ничего не поделаешь! Дети есть дети! — сказала Бахийя, входя в гостиную.

— О каких извинениях может идти речь! И потом, я очень люблю детей!

— Правда, любишь?

— Конечно! У меня есть маленькие братья и сестры, и я часто с ними вожусь.

— Как я рада это слышать! А теперь пойдем. Чай готов.

— Спасибо.

Мы прошли в столовую. Увидев нарядный стол, уставленный тарелками с сандвичами, пирожками и всякими сладостями, я воскликнул:

— Да у тебя тут настоящий пир! Зачем это?

Она ласково улыбнулась:

— Иначе нельзя. Сегодня ко мне впервые пришел мой жених.

Ее слова были мне приятны.

— Это такая честь для меня! — сказал я.

— Честь?.. — переспросила она с усмешкой. — Такая ли уж?

— А разве не честь быть женихом такой прелестной девушки?

Она подавила вздох и тихо произнесла:

— Какое было бы счастье… если бы я действительно была девушкой…

Желая отвлечь ее от горьких мыслей, я сказал:

— Ты и есть девушка — чудесная Бахийя, а я твой жених. Кто может это отрицать?

— В первую очередь ты сам.

— Но разве в это мгновение мы с тобой не жених и невеста?

— К сожалению, даже это мгновение — иллюзия.

— И все-таки мы не должны упускать таких мгновений. Надо наслаждаться ими, ни о чем не думая. Может быть, мир обмана и иллюзий окажется добрее к нам, чем мир реальный.

— Это ты хорошо сказал! Даже на душе веселее стало! Когда ты говоришь, я чувствую себя школьницей, внимающей словам учителя.

— Я был бы счастлив и горд иметь такую способную ученицу.

Бахийя улыбнулась мне милой приветливой улыбкой, в которой как в зеркале отразилась ее чистая душа.

Затем она стала разливать чай и радушно потчевать меня пирожками и прочими лакомствами.

Некоторое время мы молча поглощали эти вкусные вещи и пили чай, поглядывая друг на друга и улыбаясь.

Но вот в комнату вошел седой старичок, ведя за руку мальчика. Оба они успели переодеться.

Бахийя встала и представила:

— Мой отец — Абдалла-бек.

— Майор Абдалла-бек, — поправил ее старичок.

Бахийя смущенно улыбнулась:

— Да, конечно… майор Абдалла-бек. Извини, пожалуйста, папа! — Затем она указала на меня: — Фахим-бек, точнее — доктор Фахим. Помнишь, я тебе о нем говорила?

Старик подошел ко мне и крепко пожал руку:

— Ваш визит — большая честь для нас, доктор Фахим! Дочь рассказывала о вас много хорошего.

Бахийя обернулась к мальчику:

— А это мой сын Вафик!

— Тут представления излишни, — перебил я ее.

Бахийя рассмеялась:

— Это почему же?

— Потому что он — точная копия своей мамы.

— Как приятно это слышать!

Я подошел к мальчику. Он смотрел на меня очаровательными материнскими глазами. Да, это ее глаза — тот же миндалевидный разрез, тот же обворожительный взгляд. Подняв ребенка, я поцеловал его в лоб. Затем вынул из кармана коробку с красками и протянул ему:

— Это тебе небольшой подарок.

Мальчик стал разглядывать коробочку, глаза его восторженно заблестели:

— Я очень люблю рисовать!

— Ну, вот и отлично!

— Теперь мы с тобой раскрасим кое-что из моих картинок, — сказал дед. — Батальные сцены и портреты национальных героев.

Мы снова заняли свои места за столом. Бахийя была очаровательна в роли хозяйки. Она угощала нас, заранее угадывая малейшее наше желание.

— Дочь еще не рассказала вам, каким образом я стал майором? — спросил меня Абдалла-бек.

Бахийя украдкой бросила на него недовольный взгляд, однако старик сделал вид, будто ничего не заметил…

— Доктор Фахим должен знать, как было дело.

И торопливо продолжал:

— Сам великий Араби-паша [12] присвоил мне это звание, он же собственноручно и прикрепил мне на грудь знак отличия.

Я с удивлением переводил глаза с отца на дочь:

— Да что вы! Как это замечательно!

Дочь смущенно потупилась, Абдалла-бек же с воодушевлением продолжал рассказывать:

— Я сражался в войсках Араби-паши, принимал участие в рукопашных схватках. Добровольцем вступил в партизанский отряд, который истребил массу английских солдат.