Плачевно наблюдать таких друзей лжи, устремленных ко всему измышленному, неправдивому. Эта двуногая разновидность будет жадно приобщаться ко всему явно измышленному. Они будут упиваться явной ложью, даже не озабочиваясь о примитивной правдоподобности.

Они усиленно сотрудничают в надстройках лжи. Они не ограничатся повторением, но будут немедленно творить и расцвечивать зло. Даже себя они не пощадят, лишь бы умножить вычурные злобные добавки.

Они бывают крепко организованы, очень изысканны и часто более находчивы, нежели сторонники правды. Они завладели первыми страницами газет; они умеют использовать и фильмы, и радио, и все наземные и подземные пути. Они проникли в школы и знают цену осведомления. Они пользуются каждой неповоротливостью оппонента, чтобы сеять ложь для процветания зла.

Сердце человеческое, устремленное к правде, без труда распознает вестников лжи, когда зажжены Огни Блага. Но каждый Огонь должен быть возжжен.

Еще сказано:

«Огонь не под водою зажигается. Подвиг не в благополучии теплицы создается». Среди человеческих тягостей спросим себя — не подвиг ли уже? Среди утеснений спросим — не к вратам ли подвига тесните нас? Среди взрывов спросим — разве в нас самих не было достаточно силы, чтобы возвыситься? Так осмотрим каждое явление — не ведет ли оно к подвигу? Так будем следить за всем подвигающим. Кто же может предугадать, какой именно обратный удар двинет новые обстоятельства? Но без удара вещество не придет в движение. Называют очагом подвига эти удары по веществу. Только понявшие субстанцию творящую усвоят, что сказанное не есть простое ободрение, но только упоминание закона. Можно делать из закона несчастье, но правильно усмотреть пользу от основ бытия.

Есть много пробных камней. Огонь высекает из них различные искры. Есть много имен и понятий, которые сияют, как драгоценные камни. О них испытываются души. Ими открываются сердца. О них трепещет тьма, о них закаляется подвиг.

Разве не чудно наблюдать здесь же среди сутолоки жизни, как действуют магниты имен? У одних расцветает сердце. Другие стараются заслонить чем-либо слишком для их глаз светоносное. Третьи негодуют и злословят, словно бы прикоснулись к чему-то ужасному. И действительно, эти третьего разбора чуют в такой час для себя опаснее. Они где-то внутри сознают, что этот светлый Огонь будет для них опаляющим. Сами люди чинят себе суд и разбор.

Сказано — каждая крупица добра или зла в умножении уяснится. Даже если отправное семя мало до нераспознания, то в умножении смысл его станет явным до непреложности. Потому добро и зло вовсе не относительны. Неясность и смутительность может дать лишь преходящая фаза действия, но жатва всегда докажет качество зерна.

Очень полезно, что люди так явно прилежат правде или лжи, ибо в этом распознается стан добра и зла. Ничем люди не скроют, чему они радуются и чему ужасаются. Даже и в молчании глаза их выразят сущность чувства. Потому избегайте не смотрящих в глаза. Даже в животных есть это различие взгляда уклончивого или прямого. Прямое зеркало не искажает.

Огни испытания! От них ли пылал костер Жанны д\'Арк? От них ли пламя Аввакума? От них факелы Нерона? От них языки тьмы? Содом и Гоморра? Мартиника? Недопустимо испытывать Гнев Божий. Откуда невежество, что будто бы «все дозволено»! Будто от лжи не задымятся небеса? Будто не испепелится язык кощунника и предателя?

«Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца».

20 сентября 1934 г.

Много пробных камней уготовано для человечества, на которых можно испытать белое и черное. Как лакмусова бумажка, темнеет или светлеет лик человека при упоминании пробных понятий.

Разве не темнели лица ненавистников Красного Креста, когда этот благородный символ был предложен? Не только темнели лица человеконенавистников, но они пылали злобой при одном упоминании о знаке милосердия и помощи. Но защитники света были тверды, и злоба все-таки потерпела еще одно поражение.

Разве не темнеют некоторые лица и личины, когда вы говорите о сохранении сокровищ религии, науки, искусства? Темнеют и корчатся все, кто питается разложением и разрушением. Посмотрите на имена нежелающих обсуждать спасительные меры; вы увидите с их стороны и многие другие нежелания и препятствия в отношении созидательного блага и сотрудничества. Истинно раскололся мир по границе сотрудничества, созидания, с одной стороны, и по злобе, разрушению, разложению — по другую сторону. Также попробуйте заговорить о живой этике, о чести и достоинстве, и вы получите то же таинственное, но явное разделение. Оно будет и международно; ни расы, ни народности, ни наречия признаками не будут. Опять встретитесь со Светом и тьмой.

Попробуйте обсуждать героизм, вредительство, учительство, и вы натолкнетесь на ту же международную границу. Ни возраст, ни воспитание, ни образование, но совершенно иные стимулы очертят два всемирных стана.

Коснитесь гигиены духа и тела, укажите на значение здоровой пищи и чистых условий жизни — и из пространства встанут перед вами опять те же таинственные, почти несказуемые, но явные деления.

Поразительнее всего будет то, что обитатели каждого из этих двух станов очень дружно и ладно сойдутся между собой, несмотря на разнообразие одежд и речи. Те, кто восставал против Красного Креста, приветливо улыбнутся отрицателям полезности охраны культурных ценностей. Отрицатели героизма и учительства сочувственно поймут насмехающихся над живой этикой. И, пожалуй, все они сойдутся за кровавым бифштексом и ликерами.

Конечно, и соратникам созидательства легче быть вместе. Никакие океаны не внесут среди них деления в устремлении к улучшению жизни. Этика будет для них самым живым предметом, и трапеза их не потребует пролития крови. Когда же речь зайдет о здоровье духа и тела, то и здесь согласие не будет нарушено. Все поймут, что нельзя говорить о здоровье тела без оздоровления духовных начал. А для этого все признают, что охрана культурных ценностей прежде всего будет мерилом.

Друзья блага одинаково признают, что благо и мысль не есть нечто отвлеченное. Они также признают, что положение мира требует объединения всех положительных элементов. Организованность сил разрушения должна вызывать тем большую сплоченность всех строителей.