Так и вышло. На следующий день, около полудня, в дверь резко постучали. Шарлотта открыла сама.

Даже в этот час Эмили выглядела элегантно — высоко, по моде, зачесанные волосы под прелестной шляпкой, сдержанного тона зеленое платье.

Бесцеремонно пройдя мимо сестры, она направилась в кухню. Грейси, торопливо изобразив реверанс, умчалась по лестнице наверх — прибраться в детской.

— Ну? — требовательно вопросила сестра. — Что все-таки случилось? Сделай милость, расскажи!

Шарлотта была искренне рада сестре; они уже давненько толком не разговаривали.

Эмили ответила на ее объятие тепло, но и нетерпеливо.

— Так что случилось? — повторила она. — Кто умер? Как? И какое это имеет отношение к маме?

— Садись. — Шарлотта указала на один из кухонных стульев. — История довольно долгая, и ты ничего не поймешь, если я не расскажу ее с самого начала. Хочешь перекусить?

— Если уж настаиваешь. Но все же скажи, кто умер, пока я не лопнула от нетерпения. И при чем тут мама? Насколько я поняла из твоего письма, она сама в опасности.

— Умерла женщина, Мина Спенсер-Браун. Поначалу было похоже на самоубийство, но теперь Томас говорит, что это почти наверняка убийство. Есть луковый суп, будешь?

— Конечно, нет! И что только на тебя нашло — приготовить луковый суп!

— Захотелось. Я его уже несколько дней хочу.

Эмили сочувственно посмотрела на сестру.

— Если уж тебе, в твоем состоянии, так чего-то хочется, разве нельзя приготовить что-то чуть более приличное? Нет, правда, Шарлотта! Лук… В обществе такое невозможно! Куда, скажи мне, можно пойти после лукового супа?

— Ничего не могла с собой поделать. По крайней мере, для лука сейчас сезон, и он не очень дорогой. Ты вот можешь себе позволить свежие абрикосы или фазана под стеклом, а я не могу.

Эмили слегка напряглась.

— Кто такая Мина Спенсер-Браун? И какое отношение она имеет к маме? Шарлотта, если ты притащила меня сюда только потому, что хочешь впутаться в какое-то дело Томаса… — Она глубоко вздохнула и поморщилась. — Я буду счастлива иметь повод вмешаться. Убийство куда интереснее светских развлечений, даже если и страшно бывает до жути и плакать порой хочется, потому что решение всегда такое грустное. — Эмили сжала кулак. — Думаю, ты могла бы рассказать мне правду, а не придумывать какие глупости насчет мамы. Я из-за тебя такой ланч отменила, а ты предлагаешь мне луковый суп!

В какой-то миг перед внутренним взором Шарлотты пролетели картины прошлого: страшный труп в саду на Калландер-сквер и они с Эмили, парализованные страхом, когда Поль Аларик нашел их на Парагон-уок. В следующий момент она вернулась в настоящее, и звон в крови стих.

— Это имеет отношение к маме, — сказала она хмуро и, разлив суп и взяв хлеба, села за стол. — Надо посолить. Я забыла. Помнишь мсье Аларика?

— Не будь дурочкой! — Эмили вскинула брови и потянулась за солонкой. — Как я могу его забыть? Тем более что он все еще мой сосед. Едва ли не самый приятный мужчина из всех, кого я знаю. Говорить может едва ли не на любую тему, как будто ему и впрямь интересно… И почему только в свете считается модным быть нудным? Это и вправду скучно. — Она улыбнулась. — Знаешь, я так и не поняла, догадывается ли он, насколько мы все были очарованы. Может, все дело в том, что он казался нам загадкой и мы все старались перещеголять друг дружку, чтобы добиться его внимания?

— Только отчасти. — Даже сейчас, здесь, в ее собственной кухне, Шарлотта представляла его так ясно… нет, должно быть что-то еще, что-то большее. — Он мог смеяться над нами, но делал это так, что мы верили, будто нравимся ему.

— Да? — Глаза у Эмили расширились, а крылья изящного носика слегка затрепетали. — В высшей степени возмутительное сочетание. И я абсолютно уверена, что Селена, по крайней мере, желала намного большего, чем просто ему нравиться! Дружба ни в ком не возбуждает такого волнения и дискомфорта.

— Он познакомился с мамой. — Шарлотта даже расстроилась — она ожидала от сестры совсем другой реакции, но та не проявила ни малейшего интереса.

— Суп и вправду неплох, когда добавишь соли, — с удивлением заметила Эмили. — Но мне придется сесть куда-нибудь подальше и кричать всем оттуда. Могла бы об этом подумать!.. И что такого, если мама познакомилась с мсье Алариком? Свет тесен.

— Мама носит его портрет в медальоне.

Это произвело желаемый эффект. Эмили выронила ложку и в ужасе уставилась на сестру.

— Что ты сказала? Не верю! Она же не такая… не такая идиотка!

— Была такая.

Эмили облегченно закрыла глаза.

— Но не теперь!

— Нет. Медальон пропал, возможно, его украли. И вообще, на Рутленд-плейс много всяких мелочей пропало — серебряный крючок, золотая цепочка, табакерка…

— Но ведь это ужасно! — Глаза Эмили снова расширились и потемнели от боли. — Шарлотта, это же просто ужасно! Знаю, со слугами сейчас нелегко, но это же возмутительно. Мы обязаны предупреждать друг друга по меньшей мере относительно их честности. А что, если кто-то найдет медальон? И узнает, что он мамин и в нем этот… француз! Что тогда скажут? Что подумает папа?