Но что, если кто-то узнал, что девушка таки заразилась чем-то и семья без лишнего шума устранила источник возможного скандала, пока следы позора не проступили со всей очевидностью?

Грязные, непристойные мысли, но разве такое не могло случиться? И разве за такое не могли убить? Если Мина проболталась, сказала лишнее, дала понять, что знает что-то…

Эмили снова вступила в разговор, стараясь вытянуть побольше подробностей и не показаться при этом обычной сплетницей. Оставив тему Отилии Чаррингтон, продолжение которой было бы бестактностью, они принялись обсуждать Теодору фон Шенк.

— Конечно, загадки — это всегда повод для слухов. — Подготовленная матерью и сестрой, Эмили с умным видом кивнула головой. — Они неизбежны. Я ни в коей мере не могу винить Мину. Признаться, мне и самой интересно, каким образом Теодоре удалось поправить свое положение. Согласитесь, объяснения этому нет? — Она подалась вперед, вопросительно глядя на Спенсер-Брауна. — Людям свойственно задавать вопросы и искать ответы. Вам не нужно переживать из-за этого.

Шарлотта даже покраснела от стыда за сестру, но к стыду примешивалась и некоторая гордость — какая же она все-таки ловкая.

Устоять перед соблазном Олстон не смог.

— О да, именно в этом Мина и была особенно проницательна, — с печальным удовлетворением сказал он. — Она не распространялась, держала все при себе и никому не желала зла. Но видела многое, и я лично считаю, что она знала правду — о многом! — Мистер Спенсер-Браун откинулся на спинку кресла, самодовольно поглядывая на женщин.

Эмили уставилась на него с нескрываемым восхищением.

— Вы действительно так думаете? Знаете, она ведь и словом ни о чем не обмолвилась. Такая сдержанность достойна восхищения!

Отвратительная, недостойная мысль зародилась в голове Шарлотты, и не обращать на нее внимания было невозможно. Смущенная собственной бесцеремонностью, она наклонилась вперед.

— Должно быть, Мина была очень наблюдательная и очень многое видела.

— О да, — кивнул Олстон. — Видела она многое. Боюсь, по большей части это проходило мимо меня и о чем-то я даже не подозревал. — Накатившие вдруг воспоминания потрясли его чувством вины — возможно, именно собственная слепота помешала ему предотвратить трагедию. Если бы только он видел и понимал, то и Мина, может быть, была бы сейчас жива. Все это явно проступило на его лице: уголки рта опустились, взгляд ушел в сторону, в глазах блеснули слезы.

Это было невыносимо. И пусть даже Шарлотта думала, что знает правду, и пусть сожаление и сочувствие смешивались в душе ее со злостью, она все же подалась вперед и осторожно тронула Олстона за руку.

— Как вы уже заметили и как все мы уже знаем, Мина не собирала сплетни и была слишком умна, чтобы делиться своими наблюдениями. Я нисколько не сомневаюсь, что вы — единственный, кому известно о ее… наблюдениях.

— Вы так думаете? — Он посмотрел на нее с надеждой на прощение за свою слепоту. — Мне бы очень не хотелось думать, что она… сплетничала. Такое допускать нельзя.

— Конечно, — заверила его Шарлотта. — Мама, Эмили, вы разве не согласны?

— Да, да, — ответили те, хотя Шарлотта и видела — мать и сестра не вполне понимают, с чем именно они соглашаются.

Она поднялась. Зная теперь то же, что знал и Олстон, Шарлотта не видела смысла задерживаться, произносить никому не нужные слова соболезнования, тем более что никаких искренних чувств за ними не было, если не считать самых общих, обезличенных.

Эмили, однако, осталась на месте.

— Вам нужно поберечь себя, — глядя Олстону в глаза, сказала она. — Какое-то время лучше не выходить вообще. Это было бы сочтено неуместным, а вы ведь, я уверена, этого не хотите. — Эмили прекрасно знала свои общественные обязательства. — И ни в коем случае не позволяйте себе заболеть.

Кэролайн напряглась, сжав пальцами подлокотники кресла, и взглянула на Шарлотту. Та и сама насторожилась — неужели Эмили намекает на еще одно убийство?

Глаза у Олстона расширились, печаль сменилась откровенным страхом.

Прежде чем кто-либо успел подобрать слова, которые ослабили бы возникшее напряжение, заглянувшая в комнату горничная объявила очередного посетителя, мсье Аларика. Желает ли мистер Спенсер-Браун принять гостя?

Олстон пробормотал что-то неразборчивое, что горничная приняла за согласие, и через секунду — в повисшей тишине Шарлотта успела взглянуть на Эмили, но не решилась посмотреть на Кэролайн — в гостиную вошел Поль Аларик.

— Добрый день… — Гость замялся; очевидно, горничная не предупредила его о присутствии трех женщин. — Миссис Эллисон, миссис Питт. — Он повернулся к Эмили, но прежде чем успел продолжить, Олстон вспомнил о своих обязанностях хозяина и с некоторым даже облегчением поспешил их исполнить.