— Ах да, я совершенно забыла о медальоне! Она получила его обратно.

— А мне даже и не сказала! — сердито промолвила Эмили, обиженная таким бездушием.

Шарлотта медленно села и с удивлением обнаружила, что голова уже почти не болит.

— Мне она тоже не сказала. Я узнала об этом от Иниго Чаррингтона. Это его мать взяла медальон, а он вернул его на место.

— Его взяла Амброзина Чаррингтон? Но зачем? Ну-ка, объясни все по порядку! Шарлотта, ты, случаем, не пьяна?

— Вполне возможно. Немного перебрала шампанского. Но именно это он и сказал. Тогда я была еще трезвой. — Она обстоятельно рассказала все, что смогла вспомнить. — Но это не означает, что маме следует продолжать эти ее отношения с мсье Алариком.

— Нет, конечно же, нет, — сказала Эмили. — Мы должны что-то сделать, и сделать прежде, чем дело примет еще худший оборот. Я тут как следует все обдумала и решила вот что. Нужно попытаться убедить папу уделять ей больше внимания, побольше ей льстить, проводить с ней больше времени. Тогда и мсье Аларик ей не будет нужен. — Она посмотрела на Шарлотту вызывающе, ожидая возражений. К Амброзине Чаррингтон и выпитому Шарлоттой шампанскому можно вернуться и позднее.

Шарлотта на какое-то время задумалась. Донести до Эдварда важность такого курса и необходимости изменить поведение, при этом не дав ему понять истинную причину их беспокойства, опасность того, что у Кэролайн и Поля Аларика начнется настоящий роман — уже не скрываемая страсть, но нечто такое, что может закончиться в спальне, — будет непросто. Она нахмурилась и глубоко вздохнула.

— О, от тебя ничего и не требуется! — тотчас же промолвила Эмили. — Все, что мне нужно, — это твоя моральная поддержка. Нужно, чтобы ты во всем со мной соглашалась. И ничего не говори, иначе разразится полнейшая катастрофа.

Спорить было некогда, защита могла подождать и до более подходящего времени.

— Когда поедешь? — спросила Шарлотта.

— Как только ты оденешься. И тебе бы лучше умыться холодной водой и немного пощипать себя за щеки — выглядишь какой-то одутловатой.

Шарлотта смерила ее мрачным взглядом.

— И надень что-нибудь яркое, — продолжала Эмили. — У тебя есть красное платье?

— Конечно же, нету, — Шарлотта сползла с кровати. — Да и куда мне ходить в красном платье? Есть бордовая юбка и жакет.

— Что ж, надевай их и выпей чаю. Потом съездим и поговорим с папой. Я уже все устроила. Сегодня он дома, а мама завтракает с одной моей подругой.

— Эту встречу тоже ты устроила?

— Ну разумеется! — Эмили говорила с нарочитым терпением, словно объясняясь с неугомонным ребенком. — Мы же не хотим, чтобы она заявилась прямо посреди нашей с отцом беседы… А теперь — собирайся, нужно поторапливаться!

Явно обрадовавшись приезду сразу обеих дочерей, Эдвард занял место во главе стола с улыбкой полного удовлетворения на лице.

— Приятно снова видеть тебя, моя дорогая, — сказал он Шарлотте. — Я так рад, что Эмили застала тебя дома и смогла вытащить сюда. Такое впечатление, что мы не виделись целую вечность.

— Тебя не было дома, когда мы заезжали в последний раз. — Шарлотта тут же перешла к сути проблемы, не дожидаясь Эмили.

— Вполне возможно, — промолвил Эдвард, даже не задумавшись, к чему это было сказано.

— Раньше мы приезжали сюда часто, — небрежно проронила Эмили, нанизывая на вилку кусочек жареной курицы. — И потом вместе с мамой ездили по гостям. Довольно-таки приятный способ проводить время, при условии, что от тебя не слишком много требуется. Правда, достаточно скучный — разговоры везде одни и те же.

— Я думал, вам нравилось такое времяпровождение, — искренне удивился Эдвард. Он вообще не задумывался о подобных делах, принимая все как само собой разумеющееся.

— О, конечно же, нравилось. — Эмили съела курицу, после чего посмотрела на него с неодобрением. — Но, знаешь ли, постоянная женская компания тоже когда-нибудь надоедает. Я уверена, что если бы Джордж не удостаивал меня своим обществом по вечерам и не вывозил время от времени куда-нибудь поужинать, мне бы захотелось пообщаться и с каким-нибудь другим джентльменом. Женщина ведь нуждается в том, чтобы мужчины оказывали ей знаки внимания, не так ли?

Эдвард снисходительно улыбнулся. Он всегда находил Эмили самой покладистой из дочерей, хотя и не подозревал, что во многом причиной этому являлся тот фаю, что она, ко всему прочему, лучше других умела распознавать его настроение, а следовательно, и скрывать свои собственные чувства. Сара была слишком беспокойной и, будучи самой старшей и красивой, еще и немного эгоистичной, тогда как Шарлотта — излишне откровенной и имела обыкновение говорить о вещах совершенно неподходящих, чем зачастую приводила его в замешательство.