Как только пальцы коснулись ледяного металла, юного сталкера окатила такая волна обжигающего жара, которой не ощущал никогда. Ничто в его жизни до этого момента – ни первая сексуальная близость, ни деньги, ни родители, ни друзья, ни впечатления от путешествий и аттракционов, – НИЧТО не могло сравниться с тем фантастическим чувством, которое вдохнуло в разложившуюся от страха душу ощущение холодного пистолета в ладони!

Адреналин, казалось, заполнил все его тело, каждый его ничтожный клочок. Но это не было заполнение страхом или радостью. Это было ощущение всемогущества. Толчок ярости и желание драться. Острое, ярко выраженное и чистое – ЖЕЛАНИЕ УБИВАТЬ.

Не сознавая, что делает, не думая ни о чем, насрав на любые последствия, Белошапка отважно скользнул к двери.

Соседний зал, такой же сводчатый, как и первый, оказался уставлен высокими пузатыми цистернами, заполняющими пространство от пола до потолка. Цистерны соединялись хитросплетением труб, провисших от времени кабелей и лотков со ржавыми вентилями, хранившими следы старой краски. В дальнем углу булькал и скворчал «ведьмин студень». Тусклый зеленый свет исходил именно от него.

Но вовсе не это привлекло внимание интуриста.

Роскошным толстым ковром пол покрывали человеческие кости.

Будучи программистом, Белошапочка видел картинки с костями неоднократно – в играх, журналах и на забавных готических иллюстрациях, которые обожают любители хэви металл. Однако местные кости, можно сказать, обладали непередаваемым шармом. Внешне они выглядели совсем не представительно – однако сознавать их натуральность и реалистичность, ей-богу, стоило дорогого. Большинство «готов», подумал вдруг Белошапка, в этой комнате скончалось бы от страха.

Кровавый след, идущий от двери, тянулся дальше между цистернами. Прислушиваясь к каждому шороху, юный сталкер двинулся по этой отвратительной метке. Почти сразу впереди открылся узкий проход. В дверном проеме сидела низко склонившаяся горбатая фигура. Вопреки своему ублюдочному обыкновению мини-мудачок, как величал это отродье герр Аспирин, сидел в широком черном балахоне насыщенного иссиня-черного, почти бархатистого цвета. Однако капюшон был откинут. Бошку уродца украшал здоровый для скромной черепушки человеческий шлем. Точнее – обычная солдатская каска современного армейского образца.

Интересным, однако, представлялось то, что происходило ниже каски. Носа и глаз каннибала не было видно. За краем армейского шлема сразу открывался вид на безгубый рот. Рот шевелился. Уродец с упоением обгладывал кость, которая еще недавно была женской ногой! Кроссовка, полная крови, валялась тут же, рядом. Чуть поодаль тянулась по полу лента синюшных кишок, наполовину изжеванных и сочившихся сукровицей. Через пару-тройку метров кишки кончались открытым, словно цветок, животом Любавы, которую Белошапочка мгновенно узнал, даже не увидев лица…

Желудок подкатил к горлу, но Белошапке, как бы это сказать, вдруг стало не до рвоты. Он мог блевануть, мог обосраться от страха и упасть в обморок, но сильнее, злее и неимоверно круче всех этих «тонких» желаний его вдруг захлестнуло иное чувство, более грубое и тупое, более примитивное, низменное и пошлое, но настолько обжигающее, настолько безудержное в своей катастрофической мощи, что Белошапочка забыл о себе напрочь и навсегда!

Пригнувшись, как зверь, – и действительно превратившись в животное, – интурист осторожно подкрался к жертве.

Кинетик не спеша отложил в сторону обсосанную ногу и подцепил с пола измочаленные кишки. Потянул на себя с усилием, низко и утробно урча. С шорохом из-за ближайшей цистерны выполз безногий обрубок туловища красавицы Любавы с одной рукой. Из распущенного надвое живота потроха свисали веселыми гроздьями. В холодном воздухе туннеля от них еще поднимался слабый пар.

Горбатый монстр поднатужился, сильнее потянул кишку, которая стала растягиваться, словно сделанная из каучука, ворча приотпустил, дернул снова, напрягся, и тут внутри тела что-то затрещало и лопнуло со слабым всхлипом. Каннибал упоенно присосался к обрывку, серые капли потекли по мертвенно-желтому мутантскому лицу.

Белошапочка поднял пистолет. Он прекрасно помнил, что пуля, как и всякий «летящий» предмет, не способна причинить вред кинетику. Но вероятно, это правило было верно лишь тогда, когда мутант видел предмет и мог им манипулировать. Не теряя времени, интурист мягко вдавил спусковой крючок.

Но тот не сдвинулся с места! Интурист с удивлением посмотрел на пушку, и хотел было повторить попытку, но вдруг понял, как просчитался. Свет падал на его фигуру со стороны спины. Длинная серая тень сталкера лежала поперек комнаты. Рука с вытянутым пистолетом при этом была видна контрастно и очень четко. Значит, карлик знал, что враг здесь. Не он ли притащил Белошапочку в комнату, из которой тот только что вышел? И не он ли… не забрал пистолет?