— Похоже, это было не очень безоблачное время? — участливо спросил Люк, и на секунду ее глаза остекленели, но затем она взяла себя в руки и поплотнее укуталась в серый кардиган.

— Да, это не было счастливое время. Мы даже не знали, что там было не все в порядке, пока Грейс не приехала, но потом…

Остального она так и не сказала. Она подскочила, когда раздался какой-то шорох в саду, и теперь я видела, насколько она боится, что может вернуться муж.

— У вас не осталось ее фотографий? — спросила я.

— Нет. Они сгорели во время пожара. А все наши потерялись.

— Вы никому не рассказывали об этих… проблемах? — осторожно спросил Люк.

— Я… Я не могу вдаваться в подробности. Грейс поместили под надзор, и дело выпало из моего поля зрения. Понимаете, ведь это был не обычный детский дом.

Мы с Люком замерли, переваривая ее слова.

— А что Грейс сделала, когда была здесь? — спросила я. Женщина, казалось, не собиралась отвечать, но в конце концов едва слышно произнесла:

— Она сидела наверху… и пристально смотрелась в зеркало на трюмо. И так день за днем. Иногда она говорила всякие странные вещи…

— Например?

— Будто кто-то отобрал у нее отражение и разрезал ей сердце надвое.

В каминной трубе зашумел ветер, и по моей спине пробежал неприятный холодок. Будто кто-то прошел по твоей будущей могиле, как сказала бы мама.

— А у нее были какие-нибудь увлечения?

Жена священника кивнула, словно вспоминая.

— Она обожала море. Постоянно ныла, чтобы мы отвезли ее на побережье, чтобы она могла собирать ракушки, гладкие камушки, кусочки стекла и делать из них амулеты.

А мужу это не нравилось, он считал, что это отдает… чем-то языческим.

Люк оставался невозмутимым, но по выражению его лица я твердо могла сказать: внутри он весь кипит.

— Наверное, было очень тяжело потерять связь с племянницей, — заметил он. — Она же была дочерью вашей сестры?

Реакция была такой же неожиданной и сильной, как и у священника.

— Грейс не была дочерью моей сестры! Она взяла фамилию моей сестры, чтобы начать все сначала.

Я словно бы случайно пнула Люка под столом.

— Простите? Она не была дочерью вашей сестры?

— Грейс не была ее родной плотью и кровью. — Она словно защищалась. — Сестра удочерила ее, когда та была совсем крошкой.

Остолбенев, я смотрела на Люка, а он оставался абсолютно спокойным.

— Вы знали что-нибудь о ее настоящей матери?

— Почти ничего. Только то, что она была не совсем нормальной. Сестра не хотела рассказывать о том, что с ней случилось, хотя в органах опеки ей наверняка сообщили все.

— Она вообще из этих мест? — спросила я, все еще пытаясь привыкнуть к последней новости.

Жена священника кивнула, затем на секунду замолчала и выпалила:

— Я знаю одно. Удочерив Грейс, моя сестра сделала худшую ошибку в своей жизни.

— Она была всего лишь ребенком, — ответил Люк.

— Не совсем обычным ребенком. — Женщина закашлялась, словно смущаясь. — Муж верит, что никто из нас не рождается со злом в душе. Мы становимся безнравственными, только усвоив часть зла из окружающего мира.

— Но вы не уверены, — закончила я.

Она посмотрела в сторону.

— Я все еще ощущаю здесь ее присутствие. Я знаю, что это невозможно, но как будто… часть ее осталась здесь.

Она бросила взгляд на часы и поспешно встала.

— Вам нужно уходить. Через черный ход.

Я стояла на своем.

— Вы все еще не объяснили, почему Грейс пришлось уехать отсюда.

— Я рассказала вам все, что могла.

Я схватила ее маленький кулачок, и он казался таким хрупким, будто вот-вот должен был сломаться.

— Она обвиняет меня в чем-то. Говорит, что разрушит мою жизнь.

Женщина приложила руку к сердцу, будто хотела удостовериться, что оно все еще бьется.

— Тогда тебе надо быть очень осторожной. Грейс способна на вещи, о которых большинство из нас даже и предположить не может.

— Не говорите мне такого, — взмолилась я, — вы просто не можете сказать мне это, ничего не объяснив.

Жена священника побледнела так, что я испугалась, как бы она не упала в обморок, и на всякие случай подошла поближе к ней. Ее грудь вздымалась от волнения, и можно было заметить, как в душе она борется с чем-то. Мне стало нехорошо от предчувствия. Она несколько раз открыла и закрыла рот, прежде чем прохрипеть: