Дойдя до конца пирса, ребята помогли друг другу полностью облачиться для ныряния и начали парами прыгать в воду. Самое интересное происходило у буйка. Каждый из них по очереди скрывался под водой и спустя минуту-другую выныривал на поверхность с камнем в руке — видимо, в доказательство того, что доплыл до дна. Насколько я понял, это было какое-то упражнение. Ну, в гидрокостюмах этим молодцам холод не страшен…

Покончив с ныряниями, любители дайвинга поплыли обратно к берегу, где М. продолжала вышагивать по пляжу с трубкой в руках, то что-то говоря, то сосредоточенно слушая. Она разговаривала, наверное, уже больше получаса. Солнце светило вовсю, и я наконец отогрелся. Кафе на променаде заполнились любителями утреннего кофе.

М. села рядом со мной и извинилась за долгое отсутствие.

— Мне нужно съездить в Банюль [24] . Там есть морской научный институт. Они заметили необычные явления…

— Кажется, я тоже заметил. — Я кивнул в сторону подводников.

— А, это солдаты. В замке находится учебный центр спецназа. Они ныряют по ночам, карабкаются по утесам, ну, и прочие дела.

— О, так они-то наверняка видели осетров, если они есть в этом районе. Почему бы тебе не спросить у них?

— Не могу. Иностранная ученая, пытающаяся выведать секреты у французских военных? Да меня в страну больше не пустят!

— Может, я спрошу? — предложил я. — Хочется как-то помочь тебе с расследованием.

М. рассмеялась:

— То есть ты хочешь зайти к ним в гости и поинтересоваться, не подвергались ли их лодки атаке со стороны огромных доисторических рыб?

— Хоть я и мужчина, но не настолько прямолинеен, — обиделся я.

— Ты умница! — М. одарила меня взглядом, полным такого желания, что возгордился бы любой спецназовец.

Я как раз собирался предложить ей вернуться в гостиницу и насладиться друг другом перед ее отъездом в Банюль, как с террасы кафе до нас донеслись возбужденные звуки. Это дремавшие женщины в топах проснулись и налетели на спецназовцев, проходивших мимо в дайверских костюмах.

Судя по выкрикам: «Вот это да, супер!», «Сними же их поскорее!» и «Эй, что там у тебя в кармане, трубка для ныряния или ты так рад меня видеть?», — я догадался, что это мои соотечественницы. Похоже, через Дублин, Прагу и Краков девочки в поисках жертв докатились до южных краев.

Бедные французские солдаты, подумал я, никакой уровень тренировок не спасет их от английских хищниц.

Расставшись с М., я с легкостью нашел тренировочный центр спецназовцев. Никакой охраны — он был абсолютно открыт для публики и представлял собой платформу размером с теннисный корт, заполненную перевернутыми лодками и всяким подводным оборудованием. К морю спускалась лестница, на воде покачивались три непотопляемые шлюпки с поднятыми моторами. Самих спецназовцев было не видать, если они только не закамуфлировались под пучки водорослей.

Очевидно, безопасности должны были служить металлические ворота с номером подразделения. «CNEC 1 er Choc»,значилось на них. CNEC— это Национальный центр подготовки спецназа.А вторая часть приблизительно переводилась как «Первый шоковый батальон» — не думаю, что слово Chocкак-то связано с общепринятым французским сокращением, обозначающим шоколад. Хотя обстановка и правда навевала мысли о шоколадных солдатиках. Не могли же эти парни и в самом деле быть серьезными спецназовцами?

— А часто ли солдаты плавают, вы не в курсе? — спросил я у парня, который фотографировал шлюпки. Небось мой товарищ по шпионажу.

— О да, каждое утро! Прекрасные моторы, не правда ли? Красота! — Похоже, все-таки не шпион, а моторофил какой-то.

Решив попытать удачи с утра пораньше, я прогулялся вокруг подножия замка. Для обеда в одиночестве я присмотрел ресторанчик под открытым небом, хотя полуденное солнце жарило уже не по-детски.

Обед восхитил бы и самого строгого из экологов. По словам официанта, анчоусов замариновали в километре отсюда. Розовое вино, опять же по его словам, получило лицензию в Коллиуре, так что, отвернувшись от моря, я мог бы отыскать взглядом виноградники. А морской лещ на гриле — мое основное блюдо — был настолько похож на тех рыб, с которыми я плавал с утра в ледяной воде, что хотелось извиниться перед ним, прежде чем отправить в рот первый кусок. За исключением кофе и риса, наиболее длинный путь до моего стола проделала питьевая вода, поступавшая в ресторан с Пиренейских гор. Все остальное, включая помидоры и цукини (я заказал тушеные), вполне могло произрастать в паре метров от ресторана. Vive la France,подумал я, — да здравствует Франция! И понадеялся, что остальные члены Большой восьмерки вспомнят о подобных вещах, когда будут распределять углеродные кредиты.

Я предавался самодовольству, подпитанному бутылкой розового вина, когда вдруг услышал вокруг себя вскрики и ругательства.

— Merde! [25]

— Putain! [26]

Поняв, в чем дело, я присоединился к общему хору.

По зубчатой стене замка, на головокружительной высоте, прогуливалась женщина.

— On va la ramasser `a la petite cuill`ere, celle-la, — сказал официант, что в переводе, наверное, означало: «Не пришлось бы ее собирать чайной ложкой».