— Пол, это хорошая идея, — проговорила М. — Элоди снимет комнату в гостинице, а наутро мы все вместе отправимся в Марсель. Ты мог бы забросить ее на станцию, пока я буду на встрече.

— У тебя там назначена еще одна встреча? — спросил я, когда ко мне вернулась способность говорить.

— Да. Почему бы тебе не позвонить в гостиницу и не узнать, есть ли у них свободные комнаты.

Я отошел к стойке, чтобы забронировать вторую комнату, и воспользовался возможностью, чтобы позвонить Леанн.

— Встреча завтра? Это, должно быть, то самое! — Голос у нее был довольный. — Мы приближаемся к кульминации.

— Отлично, — ответил я, хотя был далек от экстаза.

После обеда мы отправились на маленький пустынный пляж под рестораном. Я кожей ощущал волну зависти, исходившую с террасы над нами: и как этому англичанину удалось оказаться между двумя красотками, загорающими без лифчика?

Я задремал, когда камушки под моей головой вдруг начали вибрировать. Все трое потянулись к телефону, но самой проворной оказалась Элоди.

— Что? Кто? Qui? [100] — ответила она, послушала кого-то, а потом сказала: — Нет, конечно, отец Валери еще ничего не предпринимал. Пол только вчера поставил перед ним вопрос.

Я догадался, кто звонит, и стал прислушиваться.

— Что? Ясное дело, твой фестиваль пози очень важен, но у меня тут катастрофа с моими матримониальными планами. — Элоди поморщилась, видимо ощутив, что ее английский дает сбой. — Нет, я не скажу тебе номер Валери. Оставь его в покое вместе со своим фестивалем. Что? Заявиться на бракосочетание? Лоббировать с Даду напрямую? T ’ es fou ou quoi? [101] — Последнее предложение она выкрикнула, но родной французский подействовал на нее успокаивающе, и она вдруг произнесла совсем другим тоном: — О, Джейк, извини, почему бы и не приехать? Хорошая идея. Если сможешь достать билет на самолет, я предупрежу Даду, чтобы он тебя ждал. — Она положила трубку и захихикала: — Даду любит таких потрепанных, обросших типов. Я намекну ему, что Джейк голубой, и мы все изрядно повеселимся. Да, Поль, извини, я думала, это мой телефон звонит.

После целого дня, проведенного на солнце, с хорошей едой и вином, любой человек почувствует себя расслабленно. Постоять под горячим душем, смыть соль Средиземного моря, лечь под простыню и закрыть глаза… То, что рядом лежит обнаженная женщина, для большинства мужчин было бы несомненным плюсом. Однако для меня М. представляла угрозу. Я почти хотел, чтобы ее здесь не было. С тех самых пор, как я узнал, что мальчики и девочки могут заниматься еще кое чем, кроме игры в салочки, я мечтал каждый свой день завершать рядом с такой девушкой, как М. И вот теперь, когда мечта стала реальностью, я хочу назад, к плюшевым медвежатам. Это было как наказание, ниспосланное греческими богами. Но в роли Зевса выступила французская полиция. Я готов был взвыть от бессилия.

Вместо этого я поинтересовался у М., которая, скорее всего, была настроена на совсем другую волну:

— Так ты сказала своим людям, что хочешь покинуть проект?

— Пол, давай не будем сейчас обсуждать мою работу, — простонала она.

— Значит ли это, что ты попыталась, но они не позволили?

— В каком-то смысле, — ответила она. — Слушай, нам обязательно продолжать разговор? Я вообще не хочу разговаривать. Все, что я хочу, — заняться любовью. Мы можем заняться любовью, Пол?

Она подвинулась ко мне, и я замер.

— Прямо за стенкой Элоди, — возразил я. — Эти стены такие тонкие, как бумага… Я совершенно точно убежден, что слышал звук ее трусов, падающих на пол.

— Не буду спрашивать, откуда тебе известно, с каким звуком падают ее трусы. — Она придвинулась еще ближе и положила руку мне на живот. — Ну давай же, Пол. Нам не обязательно поднимать шум. Спорить готова, было время, когда тебе приходилось вести себя тихо. Когда ты привел девушку домой и не хотел, чтобы об этом узнали родители, да? — Рука заскользила вниз, пальцы легко щекотали кожу. — Или, может быть, в самолете, когда все спят, а твоя девушка просовывает под плед руку и делает тебе небольшой массаж? — В данный момент М. приступила именно к такому массажу. — Или же ты приходишь с девушкой к ней домой, а она делит комнату с подругой, и ты вынужден заниматься любовью тихо и медленно, чтобы не разбудить ее соседку.

Я не пошевелился — да мне и не пришлось, — когда она села на меня сверху. После двух почти одновременных выдохов я стал Матой Хари. Я трахнулся ради Франции.

Обессиленная М. легла мне на грудь, мы оба с минуту помолчали.

— За меня не беспокойтесь, — раздался голос из-за стены. — Можете сделать это еще раз, и, пожалуйста, шумите, сколько хотите.

Когда я проснулся, М. разговаривала по телефону на пляже у отеля. Она слушала, кивала и расхаживала взад-вперед. Я смотрел на нее с нашего балкона. Рядом с кроватью зазвонил мой телефон. Это была Леанн.

— Bonjour,Поль, наконец-то ты проснулся. Что-то ты сегодня долго спал. Значит ли это, что ты хорошо провел ночь?

— Так вы следите за моим окном? — спросил я, избегая ответа на ее вопрос.

— Да. Ты мог бы поздороваться со мной, взглянув в сад у пляжа. Только, пожалуйста, не делай этого, потому что М. как раз смотрит на ваш балкон.

Так значит, они глаз с нас не спускают… Я задумался, есть ли у них инфракрасные бинокли, поскольку ночью окно был открыто.