Шрифт:
И, с блеском защитив сначала кандидатскую, а потом докторскую, Игорь вдруг решил, что именно он, Игорь Васильевич Лазарев, и станет тем великим человеком, который сумеет перевернуть эту науку, сделать ее действительно значимой, важной, вернет ей всю ее глубинность.
— Да успокойся! — сказал ему однажды постигший ситуацию Гошка. — Ты настолько не крут, уж так не крут ни по одному пункту, что вот тем самым и крут! Дай лапу, и выше нос!
Долинский задумчиво изучал лицо молчаливого ученика.
— Как трудно и некомфортно иметь власть, — заговорил он. — Вот обычный человек, не обремененный ею, может приглашать на свой день рождения кого хочет и угощать чем хочет. А владельцу фирмы надо четко продумать, кого по деловому этикету следует пригласить к столу и какие блюда подать по уровню престижа. И ведь имей в виду, голубчик, это далеко не все, что ему приходится таким хитрым образом продумывать и просчитывать! Никакой ему свободы, не расслабишься даже в свой законный день рождения! Вот она тебе и власть…
— Я тоже как-то задумался, — признался Игорь, — а зачем она, эта неимоверная слава? Я хочу погулять по парку с девушкой вдвоем, не морочась тем, что на нас будут оборачиваться, приставать с автографами и ловить нас в камеры. Что каждый мой шаг начнут отслеживать. Задумался, но не внял этой вполне здравой, хорошей мысли. Не внял… Потому мы и расстались…
Игорь решил тогда, что в его жизни — жизни великого медика — нет места медсестре Верочке. Что отныне им не по дороге. Так вышло… Он творил свой мир — а разве он Господь? Мир — это промысел Божий, и ничей иной… Та лекция в музее…
Долинский пристально смотрел на своего ученика.
Выйдя от Феликса Матвеевича и остановившись возле магазина «Охотник-рыболов», Лазарев рассматривал витрину. Как давно это было — подмосковный пруд, Поликарпыч, Сазонов и он сам с удочками… Старого часовщика похоронили три года назад.
Игорь слегка оперся рукой о витрину, и вдруг стекло в ней треснуло. Треск услышал мужик-продавец, вальяжно подошел, посмотрел. Лазарев стоял ошарашенный.
— Наверное, брак какой в стекле был… — неуверенно пробормотал он.
Продавец глянул на него предельно строго, пронизывающе осмотрел и сказал с усталым вздохом:
— Брак… А знаете, сколько стекло это стоит?…
— А-а… Нуда… Я пошел, ладно?
И профессор торопливо пошел прочь, сел в машину, захлопнул дверцу, включил двигатель… Надо было действительно поскорее смываться — счастье, что все так неплохо закончилось…
Глава 19
Во дворе почти сутками шли ремонтные работы. Управа или префектура надумала поменять трубы. Как водится, зимой, прямо в трескучие морозы. Это чтобы побыстрее менять снова, а то в управе и в префектуре денег оказалось навалом, прямо девать некуда, и рабочих рук тоже.
Вот где явно нет безработицы, устало думал Игорь, просыпаясь в шесть утра по старой врачебной привычке. За окном гудели машины, компрессоры, там колотили по железу, горели костры — растапливали снег, чтобы подступиться к промерзшей насквозь земле. Очевидно, в управе не подозревали, что в Москве тоже могут вдруг наступить весна и лето.
Беспощадно перерытый двор загородили щитами-решетками, понавесили объявлений-извинений, ночами вокруг огромных черных ям горели предупреждающие об опасности фонари, напоминающие болотные огни — тусклые и призрачные…
Жильцы окрестных домов не могли спать от шума, потихоньку балдели и сходили с ума. Их состояние управу не волновало. К марту даже сдержанный Лазарев дозрел до нервного срыва. Он больше не мог жить по чужим правилам. И играть по ним.
Майя нервно взяла телефонную трубку. Звонил Сазонов.
— Игорь в отпуске, — мрачно сообщила Майя.
— И где он его проводит? — слегка удивился лучший друг-приятель.
Странно, что он не в курсе подобных новостей… Почему это ему ничего не доложили?… А почему здесь Майя? Лазаревы ведь вроде разошлись…
— Известно где, — так же угрюмо отозвалась Майя. — На работе, конечно. Уехал в семь утра. Не позавтракал. Заявил, что здесь невозможно жить из-за шума. У нас ремонт.
— Ремонт? — еще сильнее удивился Гошка. — Тоже не знал… И что у вас там происходит, с этим ремонтом?
— О, с ремонтом у нас все в порядке — ничего не происходит, — утешила его Майя. — Игорь десятый год собирается нанять мастеров. Это у нас во дворе сыр-бор. Деревья сломали, скамеечки снесли… Одни сплошные дыры. Для новых труб. Бесконечные магнитные бури. А-бал-деть можно, как говорит наш сын.