– А они действительно неуправляемые и плохо воспитанные?

– Вряд ли может быть иначе, принимая во внимание их родителей.

– Вот как? – Себастьян поудобнее устроился в кресле. – Расскажите мне об их отце, вашем брате. Я слышал, он нездоров. Надеюсь, ничего серьезного?

На высоких скулах собеседника выступил непонятный румянец.

– Боюсь, мой брат никогда не отличался особо крепким здоровьем.

– Вам не приходит в голову, кому может быть выгодна смерть или исчезновение его детей?

– Господи, что за нелепая мысль! Я же вам сказал: мой брат – обыкновенный священник. Он ведает двумя приходами, что в совокупности дает вполне приличный доход. Но Джордж был и остается неисправимым транжирой, а глупая клуша, на которой он женился, еще хуже. В итоге моему отцу то и дело приходится спасать их от долговой ямы.

Отец д’Эйнкорта был известной фигурой. Благодаря обширным земельным владениям на северо-востоке Англии, в краю холмов и широких долин, его насмешливо величали «Стариком с пустошей». По слухам, его не так давно нажитое состояние было значительным и происходило от нескольких дальновидных приобретений земельных участков и безжалостного манипулирования всеми, кто имел несчастье попасть под влияние старика.

– И единственным наследником вашего отца являетесь вы? – поинтересовался Девлин.

– Да, я, – негодующе дрогнули тонкие ноздри. – Осмелюсь вам заявить, что меня возмущает скрытое в данном вопросе предположение. Крайне возмущает.

– О, вы можете смело заявлять мне все, что вам угодно, – обронил Себастьян, поднимаясь. – И последнее: вам не приходит на ум, кто мог бы желать зла мисс Теннисон?

Д’Эйнкорт хотел что-то сказать, но затем закрыл рот и покачал головой.

– Вы кого-то знаете, – утвердил пристально наблюдавший за собеседником виконт. – Кто же это?

– Ну… – Д’Эйнкорт облизнул тонкие губы. – Вам, конечно же, известно, что моя кузина представляла собой что-то вроде «синего чулка»?

– Было бы вернее назвать мисс Теннисон авторитетным антикварием, а не «синим чулком», однако да, я наслышан о ее научной деятельности. А что?

Парламентарий скривился:

– Большинство женщин, позволяющих себе столь неподобающие занятия, заботятся о репутации своих семей достаточно, чтобы взять мужской псевдоним и держать собственную личность в секрете. Только не Габриель.

– Моя супруга тоже предпочитает публиковаться под своим настоящим именем, – ровным тоном заметил Девлин.

– Да, наслышан, – д’Эйнкорт издал неловкий смешок и немного стушевался. – Уверяю, не в обиду вам сказано.

– Вы предполагаете, что исследование истории Кэмлит-Моут могло каким-то образом повлечь гибель мисс Теннисон?

– Мне ничего не известно про последнее начинание кузины, – пренебрежительно махнул рукой собеседник. – Я имел в виду проект, которым она занималась два-три месяца тому назад, касающийся то ли выявления первоначальных линий древних римских валов в Лондоне, то ли еще какой-то ерунды. Как бы там ни было, исследование требовало рискованных поездок в самые неблагополучные районы города. Совершенно неприемлемая для леди затея.

– Вы говорите, это было месяца два-три назад?

– Да, примерно так.

– Что же заставляет вас полагать, что те события имеют отношение к ее смерти?

– На прошлой неделе – а точнее, в четверг – я направлялся на встречу с коллегой на Стрэнде, когда случайно заметил на улице Габриель, спорившую с каким-то грубияном. Подумав, что у нее затруднения, я, естественно, подошел с намерением вступиться. К моему изумлению, кузина вовсе не выказала признательности за попытку помочь ей, скорее, была даже резка. Заявила, что мне незачем было беспокоиться, что тип, которого я с ней видел, – хозяин какой-то таверны, фундамент которой, как обнаружила Габриель, в значительной степени является остатками древнего городского вала.

– Вы не слышали имени этого мужчины?

– Извините, нет, – покачал головой собеседник. – Но имя нетрудно будет выяснить. Кажется, Габриель упомянула, что таверна зовется то ли «Голова дьявола», то ли «Башня дьявола», что-то в этом роде. Чрезвычайно подозрительный по виду субъект: высокий, темный, загорелый, и одежда вся черная, кроме рубашки. Мне тогда показалось, что он похож на кого-то из моих знакомых, но я не смог определить, на кого именно.

– А почему вы считаете, что этот человек угрожал вашей кузине?

– Потому что расслышал его слова, прежде чем спорщики заметили, что я подошел. Он сказал, – и д’Эйнкорт прорычал, неумело изображая простонародный выговор неизвестного: – «Только суньте сюда свой нос, и вы пожалеете. Досадно будет, если с такой хорошенькой молодой леди что-то случится».

Себастьян какое-то мгновение молчал, пытаясь увязать описанный инцидент со всем, о чем узнал раньше.

– Конечно, кузина пыталась все отрицать, – добавил д’Эйнкорт. – Утверждала, будто тот тип ничего подобного не говорил. Но я-то знаю, что слышал. К тому же было очевидно, что Габриель более чем раздосадовалась, будучи застигнутой за беседой с этим субъектом.