— Что с Гарсией? — хмуро спросил он, проводив глазами улетевшую в заросли трубку. Она ударилась об ствол дерева, шумно разлетевшись на куски.

Вместо ответа я провел пальцем по горлу, и в этот момент в стороне раздались возбужденные голоса. За нами гнались…

Сью смотрела на расстеленную на столе карту в поисках городка, в котором жил приславший письмо мальчик. Нашла быстро. К югу и западу от него действительно тянулись зоны пустынь, уже обведенные ею ранее красным фломастером. Площадь их была достаточно велика, чтобы обычному человеку хватило смелости отправиться туда без проводника. Она протянула руку к телефону, намереваясь снова набрать указанный мальчиком номер, но в тот же миг аппарат разразился надрывной трелью.

Погруженная в раздумья, Сью сняла трубку, и приложила ее к уху.

— Алло, — сказала она, не отрывая изучающего взгляда от карты.

— Здравствуйте, Сью, — знакомый голос был холоднее обычного.

— Добрый вечер, мистер Харрингтон, — ответила девушка, чувствуя возрастающую неприязнь. В памяти всплыли его лягушачьи ладони, рыбьи глаза и напомаженные волосы.

— Я хотел уточнить, как продвигаются наши дела? — он пытался задать вопрос вежливо, даже немного игриво, но вежливость получилась неискренней, а игривость нервозной.

— Все по плану, — она еще не знала, как ей следует поступить. — Едва ли успею к завтрашнему дню… Много работы… Но послезавтра, думаю, смогу вам все передать.

Сью лгала. За последние два дня она так и не приступала к подбору документов, проведя все время в поисках информации о скале-маяке.

— Надо успеть к завтрашнему дню, как мы договаривались, — голос его стал жестче, и девушка отметила, что Харрингтон откровенно начинает давить на нее. Будто оправдываясь, он продолжил. — Завтра вечером я улетаю по делам в Южную Африку на пару недель, — голос смягчился, — и тогда, боюсь, выплату аванса придется перенести. Как, впрочем, и месячное жалованье. Мне бы очень не хотелось вас так подводить.

— Я стараюсь, но уж очень много различных бумаг.

— Скажите прямо, Сью, — Харрингтон явно начинал раздражаться. — Вы успеете или нет?

— Нет, — она не переносила, когда кто-либо пытался давить на нее, а потому ответ получился резким.

Харрингтон почувствовал перемену в голосе и сказал более миролюбиво:

— Давайте я облегчу вашу задачу. Завтра вы передадите мне документы, касающиеся последнего года жизни Карденаса, получите аванс, а к моему возвращению подготовите остальные бумаги. Идет?

— Да, — согласилась она. — Это я вполне успею. — И подумала: «Что же ты, хлыщ, такой нетерпеливый. Уж не пронюхал ли чего?»

— Отлично! — он не смог скрыть радости. — Завтра в десять часов утра подойдет?

— Да, вполне, — разговор о взаимном сотрудничестве все более начинал напоминать договор купли-продажи.

— Тогда снова в ресторане «Эмброуз», — Харрингтон вновь говорил вежливо, холодно и неспешно.

— Хорошо, я приду.

— До свидания, Сью, — она не ожидала от него таких кокетливых ноток. — Да, и вот еще что, — он словно забыл, но вспомнил в последний момент. — Вы говорили, что имеете в своем распоряжении копии последних писем Карденаса.

— Да, я помню, — подтвердила Сью, а про себя подумала: — «А вот ты и прокололся».

— Пожалуйста, не забудьте прихватить их.

— Конечно.

«Ладно, — размышляла Сью, положив трубку. — Я знаю, что не получу обещанных шести тысяч, а ты знаешь — что больше не вернешься к разговору об остальных бумагах. Хочешь купить неизвестное тебе продолжение письма Карденаса? — она рассмеялась. — С радостью продам его за пять сотен».

Телефонная трубка, с шумом разбитая мною о дерево, выдала нас. Мы снова бежали сквозь джунгли, но теперь уже спасаясь от погони. То, что нас преследовали, сомнений не вызывало. Об этом явно свидетельствовали треск ломаемых позади сучьев и доносившиеся обрывки фраз. Желания выяснить, кто гнался за нами — фарковцы или солдаты, у нас не возникало. Они громко перекликались друг с другом, не таясь, полностью уверенные в своем превосходстве.

Мы бежали не разбирая пути, ощутив на себе со всей ясностью, что чувствуют дикие звери, обложенные охотниками, став участниками загонной охоты, в которой дичью оказались мы. Численный перевес был на стороне преследователей, но у нас имелся козырь в рукаве, о котором они едва ли догадывались — у нас было оружие. Голоса приближались. Ник повернулся, намереваясь выстрелить, но я крикнул ему, чтобы он не делал этого. Нам было на руку, чтобы враги оставались в неведении и полагали, что мы не представляем для них опасности. Если уж стрелять, то не наугад, а наверняка, и в самый неожиданный для преследователей момент.

Лес начал редеть и вскоре мы выскочили к реке метров в восемь шириной. Ник в нерешительности остановился на берегу, увязнув в грязи по щиколотку. Я сразу понял его замешательство и, подбадривая, кинулся в мутную зеленую жижу. В прошлую нашу поездку, когда мы скитались по джунглям Чиапаса, скрываясь от бандитов Ромео и Гарсии, нас едва не сожрали аллигаторы, и теперь Никита боялся водоемов, как черт ладана. Река оказалась мелкой, по пояс, и я направился к другому берегу, подняв над головой автомат и сумку. Ноги проваливались в ил, увязая в нем, и я начал беспокоиться, что останусь без кроссовок. Белый человек, выросший в городе, не может бегать босым по джунглям. Только дикие индейцы способны на это. Колючки и острые сучки не беспокоят их.