— Это часть твоего орлиного снаряжения. Мой отец хочет, чтобы ты имел полный комплект; говорит, может быть, тогда боги заметят тебя и одарят своей милостью.

До сих пор, после нашей с ней близости у пруда, Иксчель держалась со мной холодно, и я понимал, почему. Мало того что я был моложе ее и ниже по положению, так ведь она могла еще и забеременеть, а значит, прекратить играть. За это она меня убила бы.

— А еще я передаю тебе распоряжение отца. Ты должен позволить сопернику первым завладеть мячом, потом отнять его, заработать для команды очко — и все. Дальше ты играть не будешь, тебя заменит твой друг Иста.

— Что? Да это безумие. Иста не сможет выиграть!

— Это мы знаем. В том-то и дело, что игру должны выиграть не мы, и Исте будет сказано, чтобы он не стремился к победе. Эта игра должна разрешить спор между двумя городами, правители которых на самом деле уже обо всем договорились между собой. Они просто хотят убедить народ в том, будто бы решение принимают боги, определяющие исход игры.

— То есть мы проиграем нарочно?

— Да. Мой отец считает, что у тебя есть задатки великого игрока. Он не хочет, чтобы ты начинал с поражения. Поэтому тебе следует заработать очко и выйти из игры.

Перед выходом на площадку я поговорил с Истой.

— По лицу вижу, что тебе велели поддаться.

Он кивнул.

— Ведущий игрок здешней городской команды — племянник правителя. Моя задача — дать ему возможность проявить себя в лучшем виде, но так, чтобы никто не догадался, что я уступаю ему нарочно.

— Не знаю, почему Ситат выбрал для этого тебя: тут бы лучше подошел более опытный игрок.

— Он выбрал меня, потом что я его упросил. А просьба моя подействовала на него потому, что он уверен: я так и так проиграю.

— А с чего ты стал его упрашивать?

— А что я здесь вообще делаю? Тебя, по крайней мере, готовили в игроки, а мне что же, так носильщиком и оставаться? До конца своих дней таскать на спине чужие пожитки? У нас в поселке я, по крайней мере, знал, что когда-нибудь унаследую место отца и стану местным вождем.

Я обнял его за плечи:

— Прости. Это моя вина.

— Ничего подобного, ты же не сам напросился в кровные враги Свежующего Господина… — Иста, в свою очередь, сжал мое плечо. — Да не переживай ты так, я в состоянии о себе позаботиться. И, как и ты, готов отдать все за мгновение славы.

Я вступил в игру вместе с еще двумя игроками и исполнил роль, отведенную мне Ситатом, дав возможность соперникам первыми завладеть мячом. Игрок соперничающей команды тут же направил мяч в сторону нашей защищаемой зоны. Я перехватил у него мяч, увернулся от нацеленного мне в лицо удара этого малого, являвшегося, как мне объяснили, племянником правителя, принял мяч на плечо, отбил к наклонной стене, а когда он рикошетом отскочил от нее, оказался в нужном месте, чтобы направить его за разграничительную линию, в защищаемую зону противника.

Запыхавшийся, возбужденный, воодушевленный, готовый зарабатывать очко за очком, я… вышел из игры и, встав за боковой линией, стал наблюдать за Истой и еще двумя игроками. И только тогда сообразил: все произошло так быстро, что я даже не испытал страха перед первым выходом на профессиональную площадку. А сейчас, осмыслив все произошедшее, более всего хотел вернуться на поле и играть.

Иста показал себя хорошо, гораздо лучше, чем я думал. Племянник правителя налетел на него с разбегу, отбросив от мяча, но Иста мигом вернулся в игру и отобрал мяч уже у другого игрока противной команды. Тогда племянник налетел сзади и подсек Исту под колено, сбив на землю. Как и было оговорено, команда соперников заработала свое очко. Ситат велел Исте покинуть площадку, потому что мой друг нетвердо держался на ногах, но он проигнорировал распоряжение и вернулся в игру.

Когда племенник правителя снова повел мяч в нашу сторону, а двое наших защитников старательно делали вид, будто не в силах его задержать, Иста неожиданно устремился к нему сзади.

— Нет!

Это восклицание вырвалось у меня при виде искаженного гневом лица Исты. Он налетел на знатного игрока, ударив его плечом, а когда тот отшатнулся, оказался впереди него, присел и резко выпрямился, вложив всю силу ног и корпуса в удар покрытого деревянным наплечником плеча, который пришелся противнику в щиток шлема, защищавший подбородок.

Голова игрока откинулась назад с треском ломающихся позвонков.

Айо! Осознав, что натворил Иста, я прыгнул вперед и истошно заорал:

— Беги!

И краешком глаза успел заметить, что Ситат занес дубинку. За миг до того, как она обрушилась на мою голову.

На следующий день всех нас, всю команду, включая носильщиков и поваров, привели на площадь перед городским храмом. Иста уже находился там. Связанный. Племянник правителя, которого он ударил в подбородок, был мертв. Парализованный ударом, он не мог пошевелиться, и его отец сам вонзил кинжал в сердце сына, чтобы избавить его от мучений.