Уриэль исчез и секунду спустя я понял, что он надел невидимость. Я последовал его примеру и, подобно бесплотным теням, мы влетели в башню Мерлина.

Заклинательный покой был пуст. Карта и артефакты не открыли ничего нового и мы направились в столовую.

Мерлин был там, он сидел за столом, поглощая жареную баранину, запиваемую красным вином, а его собеседником был Олорин!

– Не стоит драматизировать, – говорил Олорин, – скорее всего, Сссра здесь вообще ни при чем.

– Как это ни при чем? – горячился Мерлин. – Вот что не стоит делать ни в коем случае – так это недооценивать моего зеленого коллегу, чтоб у него оба члена отсохли. Я совершенно не понимаю, чем он занимается в своем Мирроре столько времени. Гобелены ясно показывают, что он не наращивает сверх необходимого ни войско, ни магию, ни науку. Почему? У него же есть все необходимые условия, я постоянно завидую ему самой черной завистью. Жить однвистью. Жить одн, не опасаясь каждую минуту, что кому-нибудь ударит моча в голову, вроде как Оберику, и придется думать не о наращивании могущества, а о спасении жизни.

– Боюсь, уже поздно думать о спасении жизни, – Олорин мягко перебил собеседника, – я еще раз говорю тебе, этот мир не для тебя. Окончание твоего существования здесь – уже вопрос времени. Ты упустил свой шанс.

– Я не упустил! – возмутился Мерлин. – Чтобы что-то упустить, надо что-то сперва иметь! Я проклинаю Творца за то что он поместил мою башню в этой ****** пустыне среди этих ****** людей, ну почему из всех возможных вариантов мне достался наихудший?

– Если бы ты развивал не армию, а экономику и если бы ты не ввязался в бестолковую войну с Шери, твой вариант не был бы наихудшим.

– И что теперь? Да, я был неправ, но теперь-то что делать?

– Уходить.

– Бежать?

– Можно и так сказать. Бежать – не всегда позорно. Позорно умереть, когда можешь избежать этого. Пойми, Мерлин, от твоей смерти никто не получит удовольствия, кроме, может быть, хозяина театра. Зачем продлевать агонию? Подумай о своих подданных! Чем быстрее сюда придут войска Оберика, тем меньше твоим людям придется страдать от твоей неспособности защитить их от магической агрессии.

При словах «войска Оберика» Мерлина ощутимо передернуло.

– Не упоминай при мне имя этого вероломного мерзавца! – завопил Мерлин. Он ударил стаканом по столу и вино расплескалось, но великий Мерлин даже не заметил этого. – Как я вообще могу отдать этому эльфийскому выродку мои города, которые я развивал столько лет, мои дороги, моих подданных, в конце концов!

– Если ты промедлишь еще три-четыре месяца, – возразил Олорин, – отдавать будет нечего.

Мерлин уткнулся взглядом в стол.

– Ну как ты не понимаешь, – проговорил он, и слова давались ему с трудом, – я просто не могу это сделать, я не могу бросить свой народ, как лосось не может не вернуться в родную реку. Лосось знает, что в верховьях он умрет, но это не мешает ему выполнять родовой долг.

– Мы уже говорили об этом, – в голосе Олорина звучало бесконечное терпение, – я объяснял тебе, что такое инстинкты.

– Ну да, ну да, это недостойно разумного, и, тем более, хозяина. Творец плохой, он сотворил меня плохим, а надо быть хорошим. Ну как ты не понимаешь, Олорин, я не могу сделать себя другим! Я такой, какой я есть и этот я никогда не уйдет из этой башни живым.

Уриэль отменил невидимость и тем самым прервал эту патетическую тираду.

– Хватит языком молоть, – сказал он, – пойдем отсюда, Олорин, ты зря тратишь время на этого пьяницу.

Мерлин растерянно моргал.

– А это еще кто такой? – спросил он, обращаясь то ли к Олорину, то ли непосредственно к Уриэлю.

– Твоя алкогольная галлюцинация, – съязвил Уриэль. – И твоя тоже, козел ты бородатый. Да что с тобой, – внезапно взорвался Уриэль, – Олорин! Гендальф, мать твою, темный палантир тебе в задницу, ты что, совсем расслабился в этом дурдоме? Канал ждет тебя, к-а-н-а-л, дурилка папирусная!

– Какой еще канал? – глупо пробормотал Олорин.

– Какой-какой… на Луне который! Встретились, *****, два идиота бородатых! Хватит тормозить, достал уже!

Олорин внезапно взлетел в воздух и сделал сальто вначале вперед, а потом назад. Это Уриэль подбросил его магическим образом, догадался я. Я отменил невидимость.

Олорин начал приходить в себя.

– Уриэль? Хэмфаст? – пробормотал он. – Моргот меня *****, это действительно вы! Я уже не верил, что мы встретимся… – он осекся. – Но как? хозяин театра для каждого персонажа создает особые декорации …

– Хватит пургу гнать, – прервал его Уриэль. – Пойдем из этого пыльного гадюшника, я тут знаю одно хорошее место, там и поговорим.

– А как же я? – подал голос Мерлин.

– А ты свое счастье *******, – сказал Уриэль и мы оставили Мерлина в одиночестве.

– Ну ты и философ, – сказал Олорин и в его голосе явственно прозвучала зависть. – Надо было и мне выкроить время и побывать в Дейле. Страшно подумать, чем это все могло закончиться, если бы не ты.

– Чем-чем, – пробормотал Уриэль как бы раздраженно, но было видно, что он польщен. – Ты бы в конце концов уговорил этого алкоголика пробить канал в Средиземье, там скинул бы Мерлина в ближайшую придорожную канаву или в королевский университет для опытов, а сам жил бы себе дальше.