Прав оказался Сталин. Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна вооружена и готова к защите от любого нападения…».

Катон на стороне побежденных. «Боги на стороне победителей, Катон на стороне побежденных». Троцкий не хотел признать себя побежденным. Он выступал с пламенными речами, писал блестящие статьи, брошюры, книги, называл в них сталинскую действительность иллюзией, потому что она не укладывалась в его теории. Троцкий мешал. Съезд партии высказался против него — он был сослан, а затем изгнан из страны…».

Опасные друзья. «Да, именно среди людей, другом которых был Сталин, которым он поручил ответственные посты, нашлись некоторые, поверившие больше в слово Троцкого, чем в дело Сталина. Они мешали этому делу, чийили ему препятствия, саботировали его. Они были привлечены к ответственности, их вина была установлена. Сталин простил их. назначил их снова на высокие посты.

Чрезмерно приверженные. Что должен был продумать и прочувствовать Сталин, узнав о том, что эти его товарищи и друзья, невзирая на явный успех его начинаний, все еще продолжали тянуться к его врагу Троцкому, тайно переписываясь с ним и, стремясь вернуть своего старого вождя в СССР, старались нанести вред его — Сталина — делу…»

Необходимо было обезопасить страну от деятельности «пятой колонны» в преддверии неизбежной войны, и произошло то, что В.Кожинов назвал «историческим возмездием» — и сам же отметил односторонность такого подхода. В этот период за одним столом (но с разных сторон) в следственном изоляторе встречались друзья и родственники. Характерный пример — из трех «руководящих» братьев Кагановичей «на плаву» удержался только Лазарь Моисеевич.

Видимо, не следует забывать, что одновременно с этим «самоедством» шел и другой процесс — «подставка» талантливых военачальников и виднейших молодых представителей новейших отраслей науки, создателей новых видов вооружений, с помощью доносов и провокаций в апробированном стиле «пятой колонны». И, если бы не вмешательство И.В.Сталина и освобождение из лагерей выдающихся конструкторов и военачальников, то наши потери в Отечественной войне были бы неизмеримо выше, а, возможно, и итог бы ее был иным.

Интересная оценка положения в Советском Союзе в тридцатые годы дается в «Истории сионизма» Вальтера Лакера: «В 1930-е годы вернулся воинствующий патриотизм, национальных героев русской истории вновь водворили на почетное место, а национализм стал заметно набирать силу и превратился в важный фактор советской внутренней политики. Таким образом, евреи снова оказались в уязвимом положении: по-прежнему ожидалось, что они откажутся от своей национальной самобытности и ассимилируются, однако теперь было непонятно, в кого им следует превратиться — в русских, украинцев, туркмен или просто в абстрактных советских граждан».

Заметим, что автор, иронизируя над понятием «советский гражданин», отнюдь не скорбит о тяжелой жизни евреев в период так называемых «сталинских репрессий», а говорит, что евреи оказались лишь «в уязвимом положении». Это произошло примерно через двадцать лет после свершения «русской революции» с еврейским лицом.

И еще одно — современные средства массовой информации, содержащиеся на украденные у русского народа еврейские деньги, широко используют понятие «россиянин», сознательно не употребляя слово «русский», хотя население России на 85 % состоит из русских, а графа в паспорте «национальность» вообще исчезла из употребления. При этом, как справедливо заметила одна пожилая москвичка, даже у собак в паспорте указывается их порода и родословная! Следовательно, современный демократический режим России нарушает одно из основных нрав человека — право на национальное самосознание!

То, что в тридцатых годах еврейские большевики в борьбе за власть стреляли и сажали в тюрьмы и лагеря теперь уже не только русских, а себе подобных, подтверждается тем, что люди, проводившие коллективизацию, возглавлявшие строительство каналов, получили то, что до этого они делали с русскими, а их портреты исчезли со страниц школьных учебников.

Создается впечатление, что только после убийства С.М.Кирова в 1934 году И.В.Сталин осознал, какую опасность для страны представляют как «старые» (еврейские) большевики, так и новые, рвущиеся к власти местечковые большевики, и впоследствии «поддержал инициативу» самоуничтожения еврейских большевиков.

По поводу убийства С.М.Кирова существует три версии:

1) Убийство подготовлено и осуществлено «троцкистско-зиновьевскими центрами» и выполнено Л.Николаевым;

2) Убийство С.М.Кирова организовано НКВД по указанию И.В.Сталина; почему-то всеми без всяких сомнений была принята хрущевская версия, будто бы И.В.Сталин, опасаясь роста авторитета «любимца партии», приказал НКВД убрать его. Мол, Киров — честный, неподкупный большевик, и Сталин, замышляя сосредоточить всю власть в своих руках, решил его убрать.

Феликс Чуев, на протяжении ряда лет многократно встречавшийся с В.М.Молотовым, задавал ему вопросы об отношении И.В.Сталина к С.М.Кирову, на что ответ был таков:

«Киров — слабый организатор, он хороший массовик… Сталин его любил. Я говорю, что он был самым любимым у Сталина. То, что Хрущев бросил тень на Сталина, будто бы тот убил Кирова, — это гнусность».

3) Убийство совершено одним человеком, амбициозным, недалеким, обозленным на весь мир, который хотел, чтобы «партия обратила внимание на живого человека и на бюрократическое отношение к нему».