Мэгги закивала. Она встала и отправилась в комнату звонить моей маме.

— Не отвечает, — крикнула она мне через минуту. Я заволновалась. Из всех остальных именно моя мама должна была нести круглосуточную вахту у телефона в ожидании большого события. Я снова посмотрела на часы; схватки начинались через каждые четыре минуты. Я не знала, много это или мало, так как пропустила подготовительные занятия, а вместо специальной литературы читала «Гарри Поттера». Но из телевизора я знала, что женщины начинают рожать, когда интервал между схватками составляет десять-двадцать минут, так что я была уверена, что мне пора в больницу. Я выбралась из ванны, надела чистое летнее платье и сандалии. Мне не хотелось тратить время на сушку волос, которые были уже длинные, и я просто сделала хвост. На жарком солнце он быстро высохнет.

Мэгги переложила мои сумки в багажник, и мы поехали. Мне приходилось умолять ее не гнать как сумасшедшая. Она непрерывно сигналила и выругалась, когда нас подрезала «БМВ».

— Ты, придурок, у меня здесь женщина рожает! — крикнула она в окно. Некоторые пешеходы остановились и уставились на нас. Я закрыла лицо руками от стыда.

— Мэгги, все не так плохо, — пыталась я убедить ее. — Боль вполне терпимая. — Я надеялась, что она успокоится, узнав, что мне не больно, но она просто кивнула и свернула не в том месте.

Я попыталась снова дозвониться до мамы с мобильника Мэгги, но опять безрезультатно.

Когда мы приехали в родовое отделение, мне выделили отдельную палату с телевизором и ванной комнатой. Я даже удивилась, какая она была уютная.

Мэгги села на кровать, радостно оглядывая комнату, а потом перебралась в кресло рядом с врачом.

— Устраивайтесь, надевайте ночную рубашку, а я вернусь через пять минут, чтобы осмотреть вас, — сказала врач и ушла.

— Почему бы не включить телевизор, — предложила я. — Это меня отвлечет.

Мэгги так и сделала, но, обнаружив, что предлагает нам программа субботнего вечера, мы передумали.

Я надела рубашку и растянулась на постели. У меня снова начались схватки. Мэгги наблюдала за мной и восхищалась моей храбростью.

Я стала смеяться над ней. Мне казалось, что вся история моей беременности — это одна сплошная трусость: не сказать Тому, скрываться от его родителей, прогуливать подготовительные занятия, а с самого начала попросту отрицать беременность, выдумывая себе какие-то овощи, вирусы и, вместо того чтобы обратиться к врачу, надеяться, что все само рассосется.

— Нет, ты храбрая, — настаивала она. — В твоих обстоятельствах ты очень хорошо справлялась. Я по-настоящему восхищаюсь тобой. Не думаю, что у меня получилось бы хотя бы наполовину так, как у тебя.

Я улыбнулась ей с благодарностью. Вернулась акушерка. Она подозрительно взглянула на Мэгги.

— Вы будете присутствовать при родах? — спросила она.

Мэгги посмотрела на меня, не зная, что ответить. Я подтвердила, что я не против.

— Да. Отца ребенка нет в стране, — объяснила Мэгги, совершенно очевидно не желая, чтобы акушерка подумала о нас что-нибудь не то.

— Вы не против ее присутствия во время осмотра? — спросила меня акушерка.

— Нет, — ответила я и подумала: то ли еще будет.

Акушерка попросила меня лечь на спину и начала осмотр.

— У вас все хорошо продвигается, Холли, — сказал она, довольная результатом, — но мне кажется, что еще не время. Матка расширилась только на шесть сантиметров.

Как она узнала без линейки?

Она подтвердила, что воды отошли, и послушала сердце ребенка, так сильно надавив стетоскопом на живот, что ребенок толкнул ее, а я улыбнулась от удовольствия, что мой малыш проявляет характер. Вот так, тыковка, мы такое не спускаем, подумала я, закрывая живот руками.

— Пока нам делать нечего, остается ждать, когда природа сделает свое дело. Рядом с вами есть «Энтонокс», — она указала на баллон и кислородную маску рядом с кроватью.

Снова началась схватка.

— Да, спасибо, — покраснела я и потянулась за маской.

Акушерка подключила меня к ней и ушла, сказав, что придет проверить меня через полчаса. Она велела звонить, если что-нибудь понадобится.

Я кивнула, вдыхая газ. У меня немного закружилась голова, как от бокала вина, и я расслабилась. Мэгги с любопытством наблюдала за мной; казалось, что она умирает от желания побыть на моем месте.

Через час я все еще рассматривала комнату с маской на лице, которая уже будто стала моим вторым носом. Боль усиливалась, но я все еще могла ее терпеть. Мэгги массировала мне спину, держала за руку и делала для храбрости пару вдохов из маски в перерыве между схватками. Нас очень забавляла ситуация, и мы смеялись над всякими дурацкими штуками вокруг. Мэгги обнаружила металлические петли, приделанные с двух сторон от кровати, и поднимала их то вверх, то вниз, хохоча как школьница.

— Сначала им нужно будет меня убить! — заявила я, испугавшись холодных металлических крепежей с кожаными ремнями. Они напомнили мне орудия пыток, которые я видела в музее оружия. Но следующая схватка была такой болезненной, что мне стало не смешно. Мэгги массировала мне копчик и успокаивала, как ребенка.