– Это та Татьяна, что встретила нас в прихожей?

– Да, мы с тех пор дружим, - неохотно ответила я.

– Могу я с ней побеседовать?

– Да, наверное, - пожала плечами я.
– Может, чаю?

Он согласился, и мы прошли на кухню.

Таня стояла у окна и курила. Нервничала.

"Все еще обдумывает наш разговор, - подумала я.
– Скорее бы Максим ушел и продолжим, не забыть бы, что она собиралась рассказать о Яне".

– Танюш, Максим расследует обстоятельства аварии и захотел спросить у тебя кое-что, как ты на это смотришь?

– Мне уже задавали вопросы следователи.

Она сложила руки замком на груди. Я невольно поймала себя на мысли, что они с Максимом отлично смотрятся рядом, оба такие суровые на вид, и во внешности есть что-то похожее.

– Простите, я не из милиции. Погибший - мой коллега.

– Хорошо, спрашивайте.

Они уселись рядом на диване, а я пошла накрывать на стол. Не слушала, о чем они говорят, задумалась о своем, причем ничего конкретного в голове не вертелось, так, обрывки мыслей. В основном, конечно, о том, как мы целовались в лифте. Губы растянулись в улыбке, руки машинально резали хлеб, и я спохватилась только тогда, когда искромсала весь батон. Отложила нож и тут же в кармане завибрировал телефон. Еще не посмотрев, кто, поняла: Сережа. Смутилась, вышла в коридор, на ходу доставая трубку.

– Привет, - его голос просто сочился нежностью.
– Я уже соскучился.

– Честно?
– счастливо выдохнула я.

– Честно. Всю дорогу думал о тебе.

– И что думал?

Я почувствовала себя пятнадцатилетней влюбленной дурочкой. Глупо улыбаясь, несла всякую чушь, попутно ковыряя ногтем рисунок на обоях.

– А ты пахнешь ванилью, - прошептал Сережа в трубку, и стало жарко и душно.

Мы договорились о встрече назавтра, решили, что пойдем в торговый центр, где есть детская комната, и там пофотографируем Стасика. На прощание он назвал меня Анютышем, и я растаяла.

Отключив телефон, не торопилась убрать его в карман, гладила светящийся экран, будто он хранил Сережино тепло.

Вдруг меня привлек шум у входной двери. Я вздрогнула и присмотрелась. Звук напоминал тихий скрежет. Я подкралась к двери, прижалась к ней, прислушиваясь, и вздрогнула: снаружи определенно чем-то скребли по дверному полотну. Я отпрянула, на цыпочках прибежала в кухню и, задыхаясь от страха, шепотом сказала:

– Там... Там... за дверью... кто-то есть.

Ни слова не говоря, Максим встал, прошел в прихожую, ступая тихо, неслышно. Мы крадучись пошли за ним. Он вынул из-за пояса сзади пистолет, а мы с Таней вздрогнули и прижались друг к дружке. Макс прижал палец к губам, жестом показал нам, чтоб ушли. Мы спрятались за дверным проемом кухни, и тут замок отчетливо щелкнул, ручка медленно повернулась и дверь стала открываться.

Дальше все понеслось, как в калейдоскопе. Я завизжала, темный силуэт, скользнувший в открытую дверь, замер, Макс, стоявший за дверью, изо всех сил обрушил на голову грабителя рукоятку пистолета. Тот мешком рухнул на пол.

У меня все поплыло перед глазами, пол стал вязким, темным, вздулся пузырями, как кипящий гудрон, и я с ужасом увидела, что погружаюсь в эту склизкую грязь.

Таня схватила меня за руки, тянула и кричала:

– Аня! Держись за меня, не закрывай глаза, дыши!

Я помотала головой, картинка снова сменилась на нормальную обстановку моей квартиры, но ненадолго - спустя мгновение все снова поплыло. Я услышала жесткий голос Макса:

– Бери документы и верхнюю одежду, быстро!

Что-то холодное коснулось моих губ.

– Пей!

Я послушно глотнула, жидкость обожгла небо, горло сдавило, я раскашлялась и снова очнулась. Увидела, что лежу на полу, мою голову держит Максим, лицо его бледное, сосредоточенное. Он снова поднес мне фляжку.

– Выпей еще.

– Ч-что это?
– выдохнула я.

– Отвар. Это нужно.

Я послушно выпила, снова поперхнулась, но голова стала совсем ясной.

Прибежала Таня, держа в руках наши сумки.

– Возьми ее обувь, спускайся к машине. Дверь не закрывай, - скомандовал Макс, накрыл меня шубкой, подхватил на руки и понес. Я чувствовала неимоверную слабость. Холод обжег мои босые ноги, но это даже взбодрило. Пискнула сигнализация, Макс открыл дверцу автомобиля, опустил меня на сиденье. Я моментально замерзла и задрожала, ноги покрылись гусиной кожей.

Прибежала Таня, села рядом со мной и я заметила, что ее тоже бьет дрожь. В темноте мне не было видно ее лицо, она нашла мою руку и крепко сжала.