И на пышном приеме, устроенном в доме де Ноайя, испанец вдруг молчаливо отказывается вкусить изысканные блюда, одно за одним подаваемые к столу. Его тарелка девственно пуста на протяжении всего вечера. Наконец поведение гостя вызывает недоумение и закономерный вопрос. На что Дали отвечает (в той манере, которую со временем признают как «далианскую»), что он не голоден и поужинал у себя дома, он съел десерт из стекла и дерева. Он привлек внимание гостей не только рассказом об этом ужине и своем желудке, но и непривычным акцентом. Успех первого опыта общения с богатой публикой очевиден: хозяин в хорошем расположении духа, он доволен, что сильно удивил друзей и приятелей, пригласив столь необычный экземпляр.

Кровоточащие розы. Художник Сальвадор Дали. 1930 г.

Возможно, если бы не молчаливое твердое одобрение, читаемое Дали во взгляде постоянно присутствующей рядом с ним Гала, художник не смог бы так уверенно и с таким апломбом и далее преподносить людям свои глупости. Но игра, начавшаяся однажды, продолжается всю жизнь. Гала понимает, что партия может быть выиграна только в том случае, если ее муж начнет подачи, концентрируясь только на своей собственной игре и презирая противников. Ее одобрение и восхищение поведением мужа — главное, чего ждет Дали.

Странное поведение заезжего художника сыграло свою роль: в 1931-м, 1932-м и 1933-м годах в одной из парижских галерей состоялись персональные выставки работ Сальвадора Дали, о чем написали все мелкие и крупные газеты. Испанец стал почти знаменитостью; паяц, с серьезным видом говорящий глупости, с таким же серьезным видом подтверждаемые его женой, станет вскоре самым желанным гостем в домах богачей, а его картины будут экспонироваться в разных галереях мира.

Дали стал почти знаменитостью; паяц, с серьезным видом говорящий глупости, станет вскоре самым желанным гостем в домах богачей

Ну а Гала, как и раньше, не только во всем соглашается с мужем, но и помогает ему утвердиться. Если в недалеком прошлом она бегала по Парижу, предлагая знакомым и в галереях рисунки Дали, только бы заработать на кусок хлеба, то теперь ее планы гораздо шире. Она запросто заходит к богатым мира сего, к людям, с которыми познакомилась у виконта; она не стесняется говорить им об избранности испанского художника и его блестящем будущем. Но для того, чтобы будущее оказалось именно таким, художнику нужны деньги. Она заставляет других подумывать о реальной помощи для бедного художника. Наконец просьбы загадочной (молчаливой в обществе) женщины обретают реальное воплощение. Князь де Фосини-Люсэнж предлагает замечательную идею; его стараниями создается клуб «Зодиак» из двенадцати близких князю людей, которые общими усилиями станут выплачивать художнику две тысячи пятьсот франков в год, но за это получают право выбирать одну большую или одну маленькую картину и два рисунка из выполненных, свежих работ.

«Зодиак» определил каждому участнику этой благотворительной акции (пока картины испанца не приобрели всемирную известность) определенный месяц, во время которого и можно было выбирать продукцию художника. Акции Дали поползли резко вверх; достаточно сказать, что среди членов этого, в шутку сказать, заговора, значились де Ноайя, Робер де Ротшильд, князь Поль Сербский, графиня Пекки-Блюнт и другие богатые особы.

Гала становится импресарио своего мужа

Было бы ошибкой не упоминать больше бывшего мужа Гала Поля Элюаря. Да, она из тех, кто забывает прошлое, не допуская воспоминаний в свое холодное сердце, но как раз не из тех, кто, забывая, теряет связи. Даже с теми, кому она сама более чем безразлична, она старается связь сохранить. Ее умение в разные моменты жизни дергать нужные нити просто фантастическое. Времена «Зодиака» — не исключение. По рекомендации Элюара в клуб введен издатель Рене Лапорт.

Благодаря жизненным обстоятельствам и необходимости наведывать Париж, Гала постигает новое для себя занятие, почти профессию — она становится импресарио своего мужа. Вместе со средствами к ней возвращается природный вкус и желание хорошо одеваться. В 1930-м году у того же Ноайи она знакомится с Коко Шанель, которая с этого момента станет одевать Гала, превращая ее в элегантную жену испанского художника. Роскошь и сдержанность — черты, присущие желанному стилю, выбранному раз и навсегда. Но такова Гала, влекомая в высшее общество и чувствующая, что есть только один путь наверх — это играть по правилам, придуманным давным-давно.

Согласно теории русского критика Е. Заводской, в описываемое нами время Дали вступил во второй этап своего творчества. Три основных этапа по Заводской были охарактеризованы следующим образом: «Первый — до 1928 года — время детских впечатлений, учебы, знакомства с классическим искусством и с важнейшими современными направлениями; второй (1928–1947) — период программного сюрреалистического творчества; третий (1948) — обращение, после возвращения в Испанию, к классическому наследию, художественному и философско-религиозному, создание серий религиозных полотен, интенсивная работа в графике». Сам же художник так называемый первый период исключал, его личная периодизация начинается с 1928 года, со времени работы с Луисом Бунюэлем над кинокартиной «Андалузский пес». Время становления и расцвета Дали охарактеризовал по-своему претенциозно: Дали — Планетарный, Дали — Молекулярный, Дали — Монархический, Дали — Галлюциногенный, Дали — Будущий. Пять мифических этапов приписывает себе художник, давая эту характеристику не столько для современников, сколько для будущих поколений. Со временем разве кто станет рассуждать о застенчивости, наивности и страхе художника перед обществом, которое он мечтал покорить? В будущих книгах, к примеру, «Дали по Дали» (1970), откуда взята мифическая периодизация, испанец рассказывает о себе таком, каким он хотел бы выглядеть в глазах всех остальных.

Сальвадор Дали и Коко Шанель

Но мы-то с вами знаем, что прежде, чем почувствовать себя великим, художник прошел этапы борьбы, нищеты, усталости, страхов, настойчивости и влюбленности. Чтобы яснее понять: что происходило тогда в обществе, отвлечемся ненадолго от повествования о личной жизни Дали, чтобы описать, так сказать, Дали в контексте истории.

В 1929 году, за год до демонстрации нашумевшего фильма «Золотой век», в последнем номере журнала «Сюрреалистическая революция» Андре Бретон обнародовал свой второй Манифест, приведший к расколу группы парижан-сюрреалистов. Одни покидают это движение, другие присоединяются. Среди новых членов значатся Луи Бунюэль, Тристан Тцара и Сальвадор Дали. Так испанец официально входит в состав сюрреалистов.