Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 20 апреля 1939 года в отношении И.П. Петухова было, можно сказать, чрезвычайно либеральным — лишение свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на пять лет. И это при наличии статьи 58—1 «б», 58—8, 58—11. Видимо, все-таки участие Вышинского, хотя и косвенное, в данном деле имело место и было учтено при вынесении приговора. Что же касается помощи со стороны наркома обороны К.Е. Ворошилова, то ее, по всей видимости, совсем не было. В этом убеждаешься, прочитав многостраничную жалобу Петухова, направленную им в феврале 1940 года из Краслага в адрес своего бывшего начальника.

Это своего рода уникальный документ, представляющий несомненный интерес, ибо он написан лицом из ближайшего окружения наркома обороны, можно сказать, человеком из его «свиты», знавшим многие секреты придворной жизни и посильно приводившим в действие пружины (явные и тайные) назначений, перемещений, наград, нередко выполнявшим деликатные поручения патрона. Отсюда проистекает и вся тональность жалобы, в ней отчетливо просматривается надежда на возможность своего освобождения — ведь однажды с ним уже было такое! — и Петухов пытается один за другим разрушить все пункты обвинения.

«Мне сообщили из НКВД, что моя жалоба на имя Л.П. Берии получена и будет рассмотрена. В связи с этим я обращаюсь к Вам, лично знавшему меня на протяжении ряда лет по моей практической работе и прошу: помогите мне освободиться от чудовищных обвинений, в которых я совершенно не повинен. Я прошу Вашего содействия потому, что я всегда был убежденным сторонником Ленинской, Сталинской политики большевистской партии и мою борьбу с троц(кистско)-бу-х(аринской) шайкой извергов можно детально проверить на протяжении всего времени моего пребывания в партии; потому что именно Вам (по всему моему поведению, моим систематическим докладам Вам) в достаточной мере известно мое подлинное отношение к тем, кто никогда не был мне близок (а в близости с которыми меня обвиняют), кто для достижения своих подлых целей бесстыдно творил каиново дело, выдумывая и сочиняя обо мне гнусные клеветнические документы для НКВД...

За время нахождения в тюрьме и в лагерях я восстановил в памяти вопросы ко мне следствия, пересмотрел заново весь пройденный мной путь в партии и в Кр(асной) арм(ии), свое и моих родных социальное прошлое и не нашел ничего такого, чтобы оправдывало мое столь значительное по времени содержание под стражей. В самом деле:

1. В решении Особ(ого) Сов(ещания) НКВД меня называют участником военно-фашистск(ого) заговора. В чем выразилось мое участие в заговоре, кто меня вербовал в этот заговор, каковы обстоятельства, приведшие меня к этому заговору — все это для меня остается в тайне и этого я до сих пор постичь не могу. Имеющиеся на меня показания, их внутреннее содержание (вернее — бессодержательность и полная противоречивость) не дают все же оснований для столь тяжелых для меня обвинений».

Далее Петухов честит почем зря всех тех, кто дал на него показания, кого он считает виновниками своего ареста и последующих тюремных злоключений. Всех этих лиц Иван Павлович хорошо знал по работе в аппарате Наркомата обороны, не раз встречался с ними на различного рода совещаниях, заседаниях, пленумах, съездах и т.п.

«Егоров — этот изувер — дал обо мне свои показания ровно через год (!) после его “чистосердечных” раскаяний и разоблачений всех ему известных их соучастников. В своих показаниях он заявляет, что о моем, якобы, участии в заговоре ему известно со слов Аронштама, которому (Аронштаму) сообщил об этом Окунев...

Смирнов дал примерно такие же показания, как и Егоров, заявив, что ему о моем участии в заговоре известно со слов Бу-лина (а Булин обо мне ничего подобного не говорит).

Прохвост и предатель Урицкий и небезызвестный для Вас Круглов (Ланда), не имея, очевидно, мужества сказать, что я участник заговора (как это подло и клеветнически утверждали в своих показаниях Егоров и Смирнов), ограничились заявлением о том, что я — “человек Гамарника”.

Вся эта стряпня предателей — сознательная подлая клевета на меня. Все эти показания имели только одну цель — ввести в заблуждение следствие и перебить большевистские кадры... Можно ли всерьез принимать документы, в которых Егоров, Смирнов и Ланда (Круглов) показывают, что все сказанное обо мне им известно со слов Булина, Осепяна, Аронпгга-ма, Окунева и Шубина, а вся эта пятерка обо мне умалчивает и показаний на меня не дают?! Можно ли принимать всерьез заявления (показания Смирнова), что я находился на особо секретном положении в заговоре, когда обо мне (по показаниям того же Смирнова, Егорова, Шубина) известно было десятку лиц о моем мнимом участии в заговоре? Этакая ересь нужна была только Федоровым и Атасам, чтобы маскировать и прятать от партии их гнусные дела, чудовищные преступления... Вспоминается, гражданин Народный Комиссар, поведение в отношении меня Урицкого, который метал гром и молнии (это происходило не только в Вашем кабинете, но и в кабинете и в присутствии комкора Хмельницкого...) в связи с тем, что я умышленно, якобы, и без санкции кого следует, раздал на ознакомление чл(енам) В(оенного) совета материалы, в которых говорилось о близости Урицкого к заговорщикам (эти документы раздавались по Вашему указанию и после заседания... были возвращены куда следует). Урицкий в присутствии Хмельницкого прямо заявил, что он этого моего поступка не забудет никогда.

Я прошу Вас вспомнить также поведение в отношении меня и Смирнова в связи с клеветническими заявлениями на меня, в частности, известн(ого) Вам б. слушателя академии механизации) и моториз(ации) РККА им. Сталина — Петрова. Он тогда же поспешил передать все эти клев(етнические) заявления, в которых я голословно обвинялся в связях с Гамарником, Зонбергом и Германовичем в НКВД. Где же тут логика? Почему можно верить после этого показ(аниям) Смирнова, когда он одной рукой пишет, что я был, якобы, на особо законспирированном положении в заговоре, а другой — что дело обо мне, как соучастнике гамарник(овской) банды, надо передать в НКВД? Можно ли верить этим утверждениям, когда, как Вам хорошо известно, тот же самый Гамарник добивался и добился моего удаления из ПУРа, когда он всячески игнорировал меня. Ведь не секрет же, что Гамарник и при назначениях и при награждениях всегда меня обходил.

Вы, вероятно, хорошо помните мои Вам доклады о Гамарнике и его людях: Славине, Осепяне и пр. Я был внутренне удовлетворен, что мне все же удалось неплохо почистить по-литаппарат РККА от гамарниковских людей. Нельзя же игнорировать тот факт, что именно благодаря моей информации и моих личных Вам докладов были удалены с занимаемых тогда постов в РККА такие всем известные люди Гамарника, как Славин, Берман (б. нач-к В-политической акад.), Васильев (б. нач-к Политупр. Кавк. армии), Харитонов и др. Нельзя считать все это за проявление моей близости к Г-ку и его людям.