Репортер подошел к открытой двери в кабинет, заглянул туда и с притворной скромностью спросил:

— У вас есть соображения по этому поводу, инспектор?

Бристоу подошел поближе.

— Думаю, вы и так все знаете, — холодно ответил он.

— Только не об этом деле, — парировал Читтеринг. — А если мы с вами ничего не знаем, то, может, Джону что-нибудь известно. Есть у тебя по этому поводу какие-нибудь свежие мысли?

— К сожалению, я тоже пока ничего не могу придумать, — ответил Мэнеринг.

И в эту самую минуту ему на ум пришла одна идея, такая простая и в то же время ошеломляющая, что он побоялся, что Бристоу прочтет все на его лице. Но тот вроде ничего не заметил. Читтеринг сообщил, что ему надо бежать, поскольку к утреннему номеру он должен написать статью на первую полосу. Мэнеринг пошел его проводить, и у двери Читтеринг, понизив голос до шепота, сказал:

— Давид — отличный малый, но он по уши влюблен в Сару Джентиан. Она просто околдовала его. Помни об этом. — Потом он проговорил громким голосом, чтобы его слышали в кабинете:

— Увидимся после благополучного завершения этого дела.

И побежал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта.

К двери подошел Бристоу.

— Мне тоже пора идти, Джон. Если что-нибудь выяснишь, дай мне знать немедленно. — Он повернулся к Левинсону. — Мистеру Мэнерингу удалось заронить сомнение в мою душу относительно вашей вины, а потом представил и неопровержимое доказательство вашей невиновности. Следовательно, обвинение с вас будет снято.

И он пошел к лифту прямой, подтянутый, элегантный и серьезный.

Левинсон, с трудом сдерживая радость, проговорил:

— Это правда?

— Он сказал даже больше, чем нужно, — ответил Мэнеринг. — Для полицейского у Билла Бристоу слишком мягкое сердце. Да, он сказал правду. Это Орд украл миниатюру и хотел свалить вину на тебя. Орд… — И здесь он поведал Левинсону обо всем. Рассказ занял минут тридцать. Иногда Мэнеринг выходил на кухню, чтобы приготовить сэндвичи с ветчиной, кофе. Он делал то, что обычно делала Лона, когда у Этель был выходной, а к ним приходили гости. Сейчас Этель была у своих родителей и, вероятно, слишком напугана тем, что с ней здесь произошло, чтобы вернуться к Мэнерингам обратно. Во время рассказа Левинсон задавал вопросы. К концу их трапезы Давид знал почти столько же, сколько и сам Мэнеринг.

В половине девятого приехал Лараби.

— Я хочу попросить вас побыть в моем доме, пока я не вернусь, — сказал Мэнеринг. — Не думаю, что моя жена проснется, но если она и встанет, то ваше ангельское лицо не даст ей повода для беспокойства. Вы знаете, к кому следует обратиться, если что-нибудь понадобится, но думаю, что все будет в порядке.

— Я с удовольствием побуду здесь, — пообещал Лараби.

Мэнеринг пошел еще раз проведать Лону. Глядя на спокойно спящую жену, он снова подумал о том ужасе, который ей пришлось сегодня пережить. На глаза Мэнеринга навернулись слезы.

Выйдя в коридор, он застал там ожидающего его Левинсона. Тот заметил состояние Мэнеринга и срывающимся голосом проговорил:

— Может быть, вы сочтете это глупостью, но я испытываю к Саре Джентиан такие же чувства, как вы к вашей жене. Я едва знаю ее и видел всего несколько раз, но мысль, что она могла умереть…

Он взволнованно замолчал.

— Я знаю, что существуют гораздо более глупые вещи, — мягко ответил ему Мэнеринг.

— Думаю, что вы правы, но… — Левинсон помедлил, взглянул на Лараби и проговорил звенящим от волнения голосом. — Как вы думаете, ей больше ничего не угрожает, если Орд арестован? Теперь она в полной безопасности? Или… или лорд Джентиан замыслил против нее что-нибудь плохое?

— Это как раз то, что мы должны с тобой выяснить, — ответил Мэнеринг. — Если ты согласен пойти на риск.

— Я сделаю все, что вы от меня потребуете!

— Мистер Мэнеринг… — начал, протестуя, Лараби.

— Все в порядке, Джо, — прервал его Мэнеринг. — Я знаю, вы Хотите сказать, чтобы я был осторожным. Но, к сожалению, сейчас я не смогу последовать вашему совету. Вы уже, конечно, догадались, что я собираюсь предпринять. Если я попаду в неприятную историю, то вы вправе в своем свидетельском показании заявить о моих благих намерениях. Я…

— Вы все время говорите «я», а разве я не буду участвовать в вашем расследовании? — поинтересовался Левинсон.

— Это решать тебе, Давид, — ответил Мэнеринг. — Я хочу выяснить, имеется ли что-то в жизни самого лорда Джентиана, какой-нибудь факт, который прольет свет на все происходящее. Его поверенные ничего не скажут. Мы даже не сможем их ни о чем спросить, если не будем обладать достоверной информацией. Поскольку они не желают говорить, то за них это сделают архивные документы. Я собираюсь проникнуть в контору «Хэббл, Уайт и Хэббл», расположенную на Линкольн Инн Филдс, и попытаться выяснить истину.