Денни проснулся от крика, застрявшего в горле, резко сел на кровати, уставясь слепыми глазами в темноту и скрестив перед обой руки.

Что-то ползает по руке.

Осы. Три осы.

Они запустили свои жала одновременно, словно укололи иголками. И в тот же миг все образы его кошмара раскололись и обрушились на него темным потоком, и он принялся кричать во тьму, потому что осы, впившиеся в левую руку, жалили его нова и снова.

Вспыхнул свет, в дверях стоял отец, в одних трусах, с горящими лазами. За его спиной была мамочка, испуганная и сонная.

— Прогоните их! — завопил Денни.

— Боже мой, — проговорил Джек. Он увидел ос.

— Что с ним? Что с ним, Джек?

Он не ответил, а подбежал к кровати, подхватил подушку и ударил по трясущейся руке Денни, потом опять и опять. Венди увидела, как в воздух с жужжанием поднялись несколько крупных насекомых.

— Возьми журнал и убивай их, — завопил Джек.

— Кого?.. Ос? — Она бросилась в комнату, почти потеряв ощущение реальности. Потом в ней проснулась злоба, которая как бы включила ее сознание.

— Послушай, Джек, ты же говорил, что они…

— Заткнись, чертова кукла, и убивай их! — заревел он. — Делай, что тебе велят!

Одна из ос уселась на рабочий столик Денни. Венди схватила книгу с картинками для раскрашивания и прихлопнула осу — от нее осталось коричневое вонючее пятно.

— А вот другая, на занавеске, — сказал Джек и, подхватив Денни на руки, выбежал с ним из спальни. В своей комнате он уложил Денни на двуспальную кровать — из двух, сдвинутых вместе.

— Пока полежи здесь, Денни, не вставай раньше, чем я велю тебе, понял?

Денни кивнул, вытирая слезы с распухшего, заплаканного лица.

— Вот и умница, мой храбрый малыш.

Джек бросился к лестнице, ведущей в холл. Позади слышалось хлопанье книги, а затем пронзительный крик жены, ужаленной осами. Он не стал задерживаться, сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пронесся через кабинет Ульмана, даже не заметив, как ударился бедром о край стола, и ворвался в кухню. Здесь, в сушильном шкафу, стояла вымытая после ужина посуда. Он схватил сверху большой плексигласовый тазик. Неосторожно задел тарелку, та упала на пол и разлетелась вдребезги. Не обращая внимания, он помчался назад через кабинет и вверх по лестнице.

Венди стояла у дверей спальни Денни. Лицо у нее было белым, как скатерть, но глаза сияли.

— Я их всех уничтожила, — сказала она глухо — но одна ужалила меня. Джек, ты же говорил, что они все подохли. Она заплакала.

Не отвечая, он проскользнул мимо нее в спальню и приблизился к гнезду возле кровати Денни. Там было тихо. Во всяком случае, снаружи. Он прихлопнул гнездо тазиком.

— Вот, — сказал он, — теперь все.

Они вернулись в большую спальню.

— Куда тебя ужалила оса? — спросил Джек.

— В… запястье.

— Покажи.

Она протянула руку. Там, где морщинка разделяла ладонь и руку, виднелась черная точка, кожа вокруг нее стала припухать.

— Как у тебя с аллергией на укусы? Хорошенько подумай если у тебя аллергия, то и у Денни может быть. Проклятые насекомые ужалили его пять или шесть раз.

— Нет, — сказала она, успокаиваясь, я просто ненавижу их, и все.

Денни сидел на кровати, держа на весу левую руку. Его глаза побелевшие от пережитого, с укором глянули на Джека.

— Папочка, ты сказал, что убил их всех. У меня болит рука, здорово болит.

— Ну-ка, давай глянем. Не бойся, я не буду дотрагиваться до нее. Просто покажи руку.

Денни протянул руку, и Венди застонала: «О, Денни… О, бедная рученька!»

Позже врач насчитал двенадцать отдельных укусов. А сейчас он видели только сыпь из маленьких дырочек, словно его рука была припорошена зернами красного перца. Это было, как у мульти пликационных героев, сумасшедшей Белочки и уточки Даффи, когда они хватили себе по руке молотком.

— Венди, принеси аэрозоль, он в ванной.

Венди отправилась в ванную, а Джек присел на кровать рядом с Денни и обнял его за плечи.

— Когда мы опрыскаем твою руку, я хочу сфотографировать ее. А потом ты будешь спать рядом с нами.

— Вот это дело, — сказал Денни. — А зачем тебе снимки?

— Может быть, нам удастся прищучить кое-кого.

Венди вернулась из ванной с баллончиком аэрозоля в форме огнетушителя.

— Тебе не будет больно, милый, — сказала она, снимая колпачок.