Шрифт:
«Как это «стартану?» — закричал я, бросаясь к люку, — а моя папка?!»
«Ферефьешься!» — прошипела голова, не разжимая зубов. Но я уже ухватился за трап и повис на нем всем телом.
«Фусти лешницу, фсих!» — ругалась голова.
«Верните папку!» — кричал я. — «И вообще, вы задержаны по подозрению в надувательстве!»
Сережа устремился, было, мне на помощь, но в проеме люка вдруг мелькнула зеленая чешуйчатая лапа Дракона, и в нас, кувыркаясь, полетел какой-то небольшой, но увесистый с виду снаряд. Едва не угодив мне в голову, он ударился о нижнюю ступеньку трапа и разлетелся на тысячи осколков. Во все стороны брызнула янтарная пахучая жидкость. У меня закружилась голова, руки ослабли, пальцы разжались, я почувствовал, что лечу в пропасть, и потерял сознание…
Что еще можно сказать? Естественно, когда Сереже удалось привести меня в чувство, ни Дракона, ни «Посудины» на поляне уже не было. Он улетел вместе с моей папкой и выпиской из «Звездной Лоции», надув меня, как мальчишку. Никогда себе этого не прощу!
— Хочу добавить, — взял слово заведующий лабораторией, — что мы провели кое-какие исследования на поляне и обнаружили осколки того предмета, которым Дракон, так сказать, поразил Виктора Петровича Лавуазье. Один из осколков оказался с наклейкой, вот он.
Федор Мелентьевич с интересом оглядел этикетку.
— Конец двадцатого века, — сказал он, — тут и думать нечего, — и, покачав головой, добавил:
— Пять звездочек! Страшная вещь! Он еще раз просмотрел свои записи.
— Что ж, общая картина мне ясна. Непонятно только, где вы все-таки пропадали целую неделю, если этот змей окрутил вас за какие-нибудь полчаса.
— Сначала я сам удивился, — кивнул Лавуазье, — а потом понял, что все очень просто. Когда мы промазали квадрат клеем и положили его на травку сушиться, Дракон пригласил нас, как вы помните, в свой корабль. Но это понадобилось ему вовсе не для того, чтобы напоить нас чаем, а для того, чтобы незаметно совершить прыжок во времени на неделю вперед! Только и всего.
— Ах, прохвост! — покачал головой Федор Мелентьевич, кончая писать, — и ведь куда метит! А ну-ка, молодые люди, постарайтесь вспомнить, о каких окрестных планетах вы ему успели рассказать?
Лавуазье поднял глаза к потолку.
— Э-э… Про Серпенту я уже говорил, на Кадрисе и Укероне жизни нет…
— Про Забургус еще рассказали, — мрачно произнес Сережа.
— И про Забургус?! — воскликнул участковый, ударяя себя рукой по колену. — Эх, молодежь! Ну сколько можно говорить о бдительности? Ведь не дома — на чужой планете, все-таки. Мало ли кто шатается по вселенной? Даже в нашей галактике есть неблагополучные районы, где на каждом шагу еще можно наблюдать хищнические нравы, — естественный отбор и другие пережитки мезозоя! Однако, хватит болтать, нужно догонять этого бандита.
— Вы думаете, он что-нибудь замышляет? — спросил Сережа.
— Наверняка, — ответил Федор Мелентьевич, — я таких типов знаю, выберет планету повиднее, сядет там диктатором да испоганит, паршивец, всю цивилизацию. Глазом не успеешь моргнуть, а там уже притон разного космического хулиганья, контрабанда оружием, разврат сплошной, радиация — хоть топор вешай… Да, Виктор! Вам придется лететь со мной для опознания. Вы уж отпустите его, товарищ Парабелко.
— А меня? — тревожно спросил Сережа. — Без меня у вас ничего не выйдет! Я же этого динозавра как облупленного знаю! Я ведь рядом с ним сидел все время. Вот пусть Виктор Петрович скажет, сколько у Дракона пальцев на задних лапах?
— Н-ну, — замялся Лавуазье, — по-моему…
— Вот видите! А я специально обратил внимание — по четыре пальца! Значит нужно искать четырехпалые следы. Да чего там следы. Я его по запаху найду!
— Ишь ты, — покачал головой Федор Мелентьевич, — шустрый парнишка! Ну, что ж, если товарищ заведующий лабораторией не возражает…
Парабелко развел руками.
— Ну и прекрасно, — продолжал участковый, — остается выяснить, куда отправился Дракон. Цивилизация есть только на Забургусе, но чует мое сердце, сначала он наверняка объявится на Серпенте, не зря же он так подробно о ней расспрашивал. Да это и по пути…
29.01.08.Сегодня после работы я зашел в библиотеку, просмотрел материалы по юрскому периоду. Ну, что ж, ничего особенного, пальмы, хвощи, голосемянные всякие — справлюсь. Антураж будет на высоте. Насекомых подпущу, по полметра в поперечнике, чтоб над головой проносились — это впечатляет…
Дома включил проектор и прокрутил еще раз записанный вчера кусок. Болтовни многовато. Мотивировки кое-где откровенно слабы. Слышу уже, слышу голоса недовольных критиков: «А что хотел сказать автор своим произведением? Во имя чего взял он в руки мыслепроектор? Что должна олицетворять собой фигура Дракона, стремящегося к господству над цивилизацией? К чему приплетен здесь разговор о вреде алкоголя, давным-давно, как известно, никем не употребляемого?» Что можно на это ответить? Перед вами обычная веселая история про хитрого и наглого пройдоху, который любит пожить красиво за чужой счет, и про честных людей, которые считают, что именно они должны ему помешать. Кто победит? Ну, если делать все, как в жизни, то пришлось бы, пожалуй, ждать, когда Дракона хватит моральный кризис, ведь живого циника победить очень трудно, его даже уважают за трезвость взглядов и умение добиваться своей цели. Что же касается честных людей, то в жизни они нередко удовлетворяются одним сознанием своей честности, предпочитая не ввязываться в разные сомнительные приключения. Однако, данный фильм — всего лишь сказка, поэтому будем надеяться, что победят в конце концов все-таки наши.
…Влажный тропический воздух был наполнен жужжанием гигантских насекомых. Папоротники и кроны пальм смыкались над головами путешественников. Федор Мелентьевич, Виктор и Сережа через лес пробирались к пустынному плато, на котором они еще с орбиты засекли корабль Дракона. За деревьями мелькали порой крупные неясные силуэты, отдаленный рев заставлял путников напряженно вглядываться в чащу.
День, между тем, подходил к концу, на лес быстро спускались сумерки.
— Не заблудиться бы, — как можно бодрее произнес Сережа.