— И в девять вам позвонил с кладбища Колпаков, предложив сыграть в покер?

— Да.

— Вы настаиваете на своих показаниях?

Иван Петрович пожал плечами и обронил холодновато:

— Настаиваю.

Раздался входной звонок, дверь распахнулась на секунду, разорвав розовый полумрак. Все вздрогнули, шевельнулись, страшное напряжение вдруг как-то обнажилось.

Вошла Надежда, пробормотав «можно?», и села на резной круглой скамеечке у входа, напротив меня, Федор Платонович слегка поморщился, но стерпел. Зачем, что ей нужно?.. Как вдруг я поймал настойчивый взгляд голубых глаз — и сразу полегчало на душе.

— Что это? — воскликнула Надя, взглянув на стол, где лежали «вещественные доказательства».

— Гражданка Голицына… то бишь госпожа, — следователь улыбнулся мельком, иронически. — Пришли вы кстати, но не мешать!

— Извините. Это вещи убитой?

— Вы их на ней видели?

— Нет, я… Они тут так ужасно лежат, так жалко. Ее нашли?

— Кабы нашли, мы бы в другом месте беседовали. Итак, эмоции в сторону. Семен Семенович, Любезнов делал посмертную маску вашей жены?

— Делал, — в глазах ювелира зажегся красноватый огонек.

— И когда отдал?

— Как сделал, так и…

— Значит, она все это время находилась у вас?

— Не все время. Макс брал у меня маску, когда лепил надгробье. Макс, ты вспомнил?

— Нет. Я хотел запечатлеть черты Нели в лице Ангела смерти?

— Сначала хотел, потом раздумал. Ты был в творческом поиске, вдохновлялся, так сказать. Но 3 июня, когда Авадона был готов, я маску у тебя забрал.

— Вы забрали маску при Вертоградской? — вмешался следователь. — Она ее видела?

— Она ее видела.

— А теперь и мы поглядим, — Федор Платонович достал из портфеля маску и положил на столешницу рядом с серебристыми штучками. Мертвая личина со слепыми глазами.

— Что это?! — вскрикнул Семен. — Откуда вы?!..

— Максим Николаевич извлек ее из гроба, который прислали ему в подарок.

— Как из гроба?.. Макс, ты сделал копию?

— Не знаю, не помню.

— Моя лежит… или нет?.. я давно не вынимал.

— Где лежит? — требовательно перебил Котов.

— В тумбочке под портретом Нели.

— Тумбочка запирается?

— Нет.

— Есть такая, — подтвердил я. — На ней цветы и свечи.

Федор Платонович подумал.

— Как это можно проверить?

— Как? — повторил ювелир лихорадочно, обжигая нас исступленным взглядом. — Как?.. Можно! У соседей запасной ключ. Я позвоню?

Федор Платонович кивнул. В результате переговоров с каким-то Володькой было установлено: посмертная маска из тумбочки исчезла (если она вообще там когда-нибудь лежала, заметил я про себя).

Колпаков усиленно соображал. Наконец спросил с укоризной:

— Макс, ты плетешь мне уловку?

— В каком смысле?

— Зачем тайком? В сущности, ты украл!

— Я?

— Макс у меня был на той неделе, а больше никого! Ни-ко-го.

— Да каким же я образом при тебе…

— Я выходил в прихожую Ванюше звонить, забыл?

— Сема, я даже не подозревал о ее существовании.

Сема вдруг уставился на доктора, тот пояснил профессионально:

— В результате пережитого потрясения у больного могут случаться и временные провалы в памяти.

— Не делайте из него сумасшедшего, — прошептала Надя; а я испугался безумно: неужто во внезапных временных помутнениях я сам себя преследую?..

— Я не подозревал о ней…

— А почему собственно? — хладнокровно перебил Котов, обращаясь к ювелиру. — Почему в разговорах с Любезновым, касающихся расследования, вы ни разу не упомянули о маске?

— Это слишком трагическая тема, чтоб касаться ее всуе.

— Не всуе, мы ищем преступника. И не исключено, что, прикрывшись именно этой маской, он отпугнул свидетельницу. Что вы скажете, Надя?

— Лицо было похоже… — начала она нерешительно. — Но свет из окон падал тусклый, трепещущий, свечи…

— Возьмите маску! — приказал Федор Платонович. — Так!.. Отойдите в угол. Прикройте лицо, держа ее обеими руками.

Надя тихонько ахнула и пригнула голову к коленям.