Шрифт:
— Ваши замечания? — спрашивает Сара. Все молчат, и она начинает — Дебби, стихи очень сильные. Мне нравится, как вы развиваете тему, как стих набирает темп. Там, где речь идет о приливах, хороший ритм. А это у вас намеренная игра слов?
— Где?
— Где «лучше блядодейкой быть»…
— Нет, не намеренная.
— Раз так, наверное, стоит написать «блудодейкой», — предлагает Сара. — Какие замечания еще будут?
Мишель — это мамаша — говорит:
— Я заметила, что вы не употребляете прописных букв, кроме как в имени Евы.
— У меня такое ощущение, что прописные буквы и знаки препинания нарушают свободное течение стиха, к тому же у меня они ассоциируются с мужским дискурсом и мужской иерархией, для меня в них есть нечто дихотомическое, ориентированное на или-или, ночь-день, да-нет, а Ева она скорее медиатор, так я ее вижу. Но писать ее имя со строчной я не хотела, ведь к этому приему уже прибегал э.э. каммингс [143] , ну и еще мне хотелось особо выделить женское начало.
143
э. э. каммингс (1894–1962) — американский поэт. Экспериментировал с пространственным расположением текста и графикой слов.
— Это стихи ниспровергающие, — говорит Брайан, садовник, десять лет назад он ушел с последнего курса, подсев на наркотики, и теперь старается нагнать упущенное. Он неимоверно худой дочерна загорелый, с жидкой бороденкой.
— Ну да, стихи о том, что как раз сейчас происходит в моей жизни, — говорит Дебби. — У меня конфликт с другом из-за моих кошек.
Теперь очередь Брайана, он читает свой «Диалог Иакова с ангелами на лестнице».
Место действия: пустыня, полночь, сияют бесчисленные звезды. На ступенях лестницы Иакова сидят призраки Торо, Уолта Уитмена [144] и Иаков.
Уитмен (Иакову, восторженно): Таких, как ты, будет не меньше, чем звезд на небе. Мириады. И каждому, самому последнему из твоих чад, наследуют мириады, потому что это ночь твоего рождения, первородствоночь, и каждый стебель травы, каждая букашка, каждое создание, даже самое малое, знает это, каждая тварь, птица, рыба, паровоз это знает.
Торо: А по-моему, любой человек — предоставь ему выбор — предпочел бы сидеть у комелька, чем стать основателем нации.
144
Генри Дейвид Торо (1817–1862) — американский писатель и мыслитель.
Уолт Уитмен (1819–1892) — американский поэт, публицист.
— Погодите, погодите, — говорит Дебби, — вы пишете о траве. А, как я понимаю, действие происходит в пустыне.
— Может, вам следовало бы написать — каждая песчинка? — предлагает Мишель.
— Мне кажется, об этом уже сказано в Библии. — Ида, домохозяйка на покое, надев очки, листает Бытие.
— Ничего плохого в том, чтобы использовать библейские образы, нет, — говорит Сара.
Ида снимает очки, смотрит на Сару. Волосы у нее снежно-белые.
— В таком случае я хочу взять другую тему, — говорит она. — Можно мне поменять тему?
— Конечно, — говорит Сара. — Брайан, как вы считаете — не стоит ли вам заменить стебли травы песчинками?
— Видите ли, я хотел бы, чтобы возникла отсылка к «Листьям травы» [145] .
— Ну, не знаю, как-то это слишком сложно. Слишком отвлеченно. — Дебби пробегает глазами свой экземпляр пьесы. — А вы не предполагаете сделать пьесу более динамичной? То есть, я думаю, вы же не хотели, чтобы в пьесе действовали одни говорящие головы?
145
«Листья травы» — обширная бессюжетная поэма Уолта Уитмена, написанная свободным стихом и лишенная драматических коллизий.
Брайан явно приуныл.
— Мне представляется, что это скорее своего рода платоновский диалог [146] , — говорит Сара.
Брайан, похоже, взбадривается.
— Я хотел написать что-то вроде «Под сенью молочного леса» [147] , — признается он. — Такая у меня мечта.
По дороге домой Сара покупает продукты, потом забирает вещи из химчистки.
— Четыре рубашки, два платья, одна юбка в складку, одна блузка. Это пятно вывести не удалось, — говорит ей кассирша.
146
Основные сочинения Платона (ок. 427 — ок. 347 до н. э.) написаны в форме диалогов на философские темы.
147
«Под сенью молочного леса» — философская радиопьеса-притча англо-валлийского поэта Дилана Томаса (1914–1953).
Пока кассирша выбивает чек, Сара устало обводит взглядом химчистку. В витрине, как всегда, выставлено подвенечное платье в прозрачном пластиковом мешке — верх искусства чистильщиков.
Но вот Сара подъезжает к дому, и Эд выходит ей навстречу — помочь внести сумки, поэтому, когда в доме звонит телефон, взять трубку некому, и Эд, опережая Сару, взбегает по лестнице, ключи в его кармане бренчат, подол рубашки выбивается из брюк.
— Кто это? Твоя мать? — спрашивает Сара, входя в дом.
Эд досадливо машет рукой.
— Ма? Что такое? Что? Ты в больнице? Что случилось?
Сара берет отводную трубку на кухне, слышит, как ее престарелая свекровь кричит:
— Да, да, я в больнице, — доносится из Калифорнии плач Розы. — Меня забрали в больницу. Я даже не знаю, что со мной случилось. Я потеряла сознание. Могла умереть.
— Мама, погоди, не части так. Начни с самого начала. Что случилось?
— В какой ты больнице? — врывается в разговор Сара.