— Хорошо, — сказал Уилл. — Тогда поедим вместе. Вы едите нашу пищу?

— Да, спасибо, — сказала дама.

Уилл вынул остатки еды — несколько сушеных груш и черствый ржаной хлеб — и разделил между всеми, хотя шпионам, разумеется, нужно было мало.

— А воды в этом мире, кажется, нет поблизости, — сказал Уилл. — С питьем придется подождать, пока не вернемся обратно.

— Тогда давай поскорее, — сказала Лира.

Но сперва она развернула алетиометр. Сейчас она видела символы ясно, не так, как вчера ночью, зато пальцы после долгого сна плохо слушались и двигались медленно. Есть ли еще какая-то опасность в долине? Нет, ответила стрелка, все солдаты ушли, а деревенские сидят дома. Можно было отправляться.

Под ослепительным солнцем пустыни окно выглядело странно: оно выходило на затененный кустарник. Квадрат густой зелени висел в воздухе, как картина. Галливспайнам хотелось рассмотреть его, и они были изумлены тем, что спереди его совсем не видно, а появляется оно только тогда, когда заходишь сбоку.

— Когда пройдем, надо будет его закрыть, — сказал Уилл.

Лира попыталась стянуть края пальцами, но пальцы их не находили; не смогли и шпионы, при всей своей сноровке и чувствительности рук. Только Уилл мог точно почувствовать, где проходят края, и соединил их быстро и чисто.

— Много ли миров открывает твой нож? — спросил Тиалис.

— Столько, сколько их есть, — сказал Уилл. — А выяснить, сколько их, никакой жизни не хватит.

Он надел рюкзак и первым пошел по лесной тропинке. Стрекозы наслаждались свежим влажным воздухом и, словно иглы, прошивали снопы света. Деревья сегодня раскачивались не так сильно, воздух был прохладен и спокоен, и тем поразительнее было видеть искореженные обломки гироптера, застрявшие в ветвях, труп африканского пилота, наполовину вывалившийся из двери и удерживаемый привязным ремнем, а чуть выше — обгорелые остатки дирижабля, почернелые полосы ткани, закопченные подкосы и трубы, разбитое стекло и три обугленных тела со скрюченными руками и поджатыми ногами, как будто люди изготовились к бою.

И это — только те, кто погиб возле тропы. А сверху, на скале, и ниже, среди деревьев, — другие тела и обломки. Потрясенные дети молча шли по полю боя, а шпионы на своих стрекозах, привыкшие к войнам, озирали побоище спокойнее, подмечая, как шло сражение и чья сторона понесла больше потерь.

Достигнув верха долины, где деревья стояли реже и начинались водопады с радугами, они остановились, чтобы напиться ледяной воды.

— Надеюсь, девочка дошла благополучно, — сказал Уилл. — Мы бы ни за что тебя не вытащили, если бы она не разбудила тебя. Специально ходила к святому человеку, чтобы достать этот порошок.

— Благополучно, — сказала Лира. — Вчера ночью я спросила у алетиометра. Но она думает, что мы дьяволы. Она боится нас. Жалеет, наверное, что ввязалась в это дело, но она жива и здорова.

Они поднимались наверх мимо водопадов, наполнили у одного флягу Уилла и направились по плато к хребту — туда, как показал алетиометр, ушел Йорек.

И был день долгой, трудной ходьбы — Уилл-то привык, но для Лиры он был мучителен, потому что мышцы ослабли от долгого сна. Она скорее вырвала бы себе язык, чем призналась, как ей трудно: прихрамывая, сжав губы, дрожа, она не отставала от Уилла и не жаловалась. Только в полдень, когда сели, она позволила себе закряхтеть, и то — когда он отошел, чтобы облегчиться.

Дама Салмакия сказала:

— Отдыхай. Усталость — это не позор.

— Я не хочу подводить Уилла! Не хочу, чтобы он думал, будто я слабая и задерживаю его.

— Вот уж о чем он не думает.

— Вы не знаете, — буркнула Лира. — Вы его знаете не лучше, чем меня.

— Но когда мне грубят, хорошо знаю, — спокойно сказала дама. — Послушайся меня и отдохни. Побереги свою энергию для ходьбы.

Лира хотела огрызнуться, но блестящие шпоры дамы были очень четко видны под солнцем, поэтому она промолчала.

Кавалер тем временем распаковывал магнетитовый резонатор; любопытство в Лире переселило гнев, и она стала наблюдать за его действиями. Аппарат был похож на огрызок карандаша, только из тусклого серо-черного камня, и лежал на деревянной подставке, а кавалер водил по нему маленьким смычком, наподобие скрипичного, пальцами другой руки нажимая на разные места каменного цилиндра. Никаких отметок на этих местах не было, и казалось, что он трогает их как попало, но по сосредоточенности его выражения и беглости движений Лира догадывалась, что эта работа требует не меньшего искусства, чем общение с алетиометром.

Через несколько минут шпион отложил смычок, взял пару наушников размером не больше чем ноготь ее мизинца, захлестнул провод за колок в одном конце камня, протянул к колку на другом конце и тоже намотал. Передвигая колки и регулируя натяжение провода между ними, он, по-видимому, слушал ответ на свое сообщение.

— Как он работает? — спросила Лира, когда он закончил.

Тиалис посмотрел на нее, словно решая, в самом ли деле ей интересно, а потом сказал:

— Ваши ученые, теологи-экспериментаторы, как вы их называете, вероятно, знают о явлении, которое называется квантовым сопряжением. Суть его в том, что может существовать пара частиц с общими свойствами, и все, что происходит с одной частицей, в тот же момент происходит с другой, какое бы расстояние их ни разделяло. Так вот, в нашем мире найден способ связывать все частицы в обычном магнетите, а затем расщеплять его на две части так, чтобы они резонировали. Двойник моего камня находится у лорда Рока, нашего командира. Когда я играю смычком на этом, тот точно воспроизводит звуки, и таким образом мы сообщаемся.