Правительственная пресса представляла «бойкот» проявлением патологического антисемитизма украинцев, так как держателями питейных заведений в галичанских селах традиционно были евреи. В конце концов гендляров (барышников) вынудили убраться подобру-поздорову.

Но свято место пусто не бывает…

Между тем Степан Бандера готовил для своего края новые приключения. В октябре 1933 года Проводник решил совершить нападение на советское генеральное консульство во Львове.

Первыми на рекогносцировку выдвинулись симпатичные и смышлёные девчата из разведотдела Провода, которые, лениво покачивая крутыми бёдрами и постреливая карими глазками по сторонам, медленно прохаживались по улице мимо «консулята», примечая архитектурные особенности старинного особняка, входы-выходы, возможные пути отхода и прочее. Затем один из наиболее опытных боевиков проник в само диппредставительство, напросившись на приём по поводу оформления документов на выезд на постоянное местожительство в Советский Союз. Лазутчика радушно приняли и даже позволили повидаться с самим консулом.

Пользуясь информацией, собранной «будущим гражданином Страны Советов», Роман Шухевич-Дзвин (Звон) составил точную, как ему казалось, планировку консульства, разработал детальный, расписанный чуть ли не по минутам план действий будущего убийцы советского дипломата.

Только вот с кандидатурой исполнителя возникли проблемы. Один оказался патологическим трусом, другой — пьяницей, третий — просто психом… В конце концов выбор пал на Мыколу Лемыка. Восемнадцатилетний сельский паренёк, невзрачный, тихий, бедно одетый. Последнее, к слову, было серьёзным препятствием: такого оборванца к дипломатической миссии и близко бы не подпустили. Пришлось раскошеливаться Проводнику, выделять хлопцу целых 30 злотых на покупку новых штиблет. Мыкола был без меры счастлив. Никакой символики в означенной сумме гонорара не предусматривалось. До того ли?..

Юный возраст террориста организаторов акции более чем устраивал. По польским законам восемнадцатилетний преступник не мог считаться совершеннолетним и, следовательно, смертной казни за будущее злодеяние, к счастью, не подлежал.

Накануне акции в одном из львовских парков с Мыколой скрытно встретились Бандера и Шухевич, которые дали террористу строгие инструкции, отступить от которых нельзя было ни на шаг:

— Идёшь на приём к консулу. Карточку его тебе показывали, так? Личность запомнил? Молодец… Веди себя спокойно. Начинаешь с ним разговор, говоришь, что хочешь ехать в Харьков на учёбу… Потом стреляешь. Убедись, что всё в порядке. Затем сдаёшься, но только не советским охранникам, а польским полицейским. Им же сразу делаешь заявление, что совершил убийство по поручению ОУН за голодомор на Украине, устроенный московскими большевиками. Всё понял, Мыкола?

— Всё, пан Проводник.

— Ничего не бойся. За тобой — мы и Украина. Что будет дальше — уже наше дело. Слава Украине!

— Героям слава!

Действуя как марионетка, Лемык пришёл в консульство, сказал, что ему необходимо получить визу на въезд в Советскую Украину и, если возможно, переговорить с паном консулом. Молодой человек в цивильном костюме выслушал посетителя и объяснил, что консул в настоящий момент занят.

— Ну а хоть с кем-то можно поговорить? — взмолился взвинченный до предела Мыкола.

Святая Мария, всё срывалось, а пан Проводник на него так рассчитывал!

— Конечно. Вас примет ответственный сотрудник консульства. Подождите минутку, посидите пока.

Бледный Мыкола присел на краешек роскошного дивана, нервничая, то и дело вытирая потные ладони о бархатную обивку. Через какое-то время в кабинет вошёл неизвестный мужчина. Может, консул? Да нет, вроде бы не тот, не похож. Хотя какая к чёрту разница?! Коля вскочил, выхватил из кармана револьвер и истерично, внезапно осипшим голосом пропищал:

— Я стреляю в тебя по приговору ОУН. Понял?! Москва специально морит голодом моих земляков по всей Украине. Сволочи! Понял, гад?!

И выстрелил почти в упор. Мужчина рухнул на ковёр. Чья-то перепуганная морда заглянула в комнату. И ты получай, сволота! Получил…

Лемык кинулся бежать. Куда? К окнам нельзя! Предупреждали, да он и сам видел — там решётки. Выскочил в коридор, ткнулся в одну дверь — закрыто! Вторая — на замке! Третья — ага!.. Он влетел в какую-то комнату, щёлкнул внутренним замком, тут же привалил к двери массивное кресло, безуспешно попытался придвинуть ещё и громадный стол. Когда в коридоре раздались крики, шум, Лемык стал стрелять в дверную филёнку. Разбаррикадировался только тогда, когда прибыли польские полицейские, которым и полагалось сдаться.

Как выяснилось позже, впопыхах Лемык прикончил не консула, а специального посланника Москвы Алексея Майлова, особого инспектора, уполномоченного ревизора наркомата, проверявшего работу советских дипломатических миссий в Европе. К тому же, по некоторым сведениям, даже дальнего родственника самого Феликса Дзержинского.

Позже Степан Бандера хладнокровно рассказывал: «Я лично приказал Лемыку и дал ему инструкции. Мы знали, что большевики будут в фальшивом свете представлять это убийство, поэтому решили, что Лемык должен сдаться в руки полиции и не стрелять в неё, дабы таким образом дать возможность произвести публичное судебное разбирательство».

Дальнейшая судьба восемнадцатилетнего Лемыка стратега мало волновала.

Ранним утром в Кремле нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и многоопытный в украинских делах Лазарь Каганович в две руки сочиняли ноту протеста польскому правительству. Когда текст был готов, он был тут же передан шифровкой на кавказскую дачу Сталина.

«21 сего октября на генеральное консульство СССР во Львове было произведено нападение, в результате которого сотрудник названного консульства Майлов был убит, а другой сотрудник — Джугай ранен.